В 2012 году вокалиста LAMB OF GOD Рэнди Блайта арестовали в Чехии. Его обвинили в неумышленном убийстве за якобы толчок 19-летнего поклонника Даниэля Носека, который за 2 года до этого упал со сцены и получил смертельные травмы. В результате Блайт оказался в пражской тюрьме Pankrác Prison, где находился 37 дней, пока его не отпустили под залог. Певца оправдали в 2013 году, когда он решил вопреки советам юристов вернуться в страну и предстать перед судом.
Вдохновленный травмирующим опытом, Рэнди Блайт написал две песни: «Still Echoes» и «512» — для восьмого альбома LAMB OF GOD «VII: Sturm und Drang» (2015). Также эти события нашли отражение в мемуарах «Dark Days», где он впервые рассказывает свою часть истории публично.
Мы публикуем отрывок 6-й главы. В ней Рэнди Блайт вспоминает роковую дату: 24 мая 2010 года, когда Даниэль Носек упал со сцены в клубе Abaton в Праге. Шоу LAMB OF GOD, по словам Блайта, было опасным, хаотичным и непрофессиональным. Службы безопасности вообще не было, поэтому борьба с поклонниками вышла из под контроля.
Мы вернулись в клуб перед концертом…
Помню, мы быстро поднялись по лестнице. Мы поняли, что вход в клуб только один — парадная дверь. Единственный шанс пройти в гримерку незамеченным, как в ту ночь, — идти быстро, уткнувшись в пол. Гримеркой здесь называли небольшую комнату в конце короткого коридора, который был заставлен оборудованием. Я надел свой обезьяний костюм (вонючие шорты, грязная майка, зловонные ботинки; я надеваю их каждый вечер, чтобы обычная одежда не пропиталась потом).
Потом я сделал вокальную разминку и вышел на сцену. Мне нужно было пройти сквозь линию усилителей и гитарных кабинетов, проползти вдоль барабанной установки Криса, чтобы добраться до левой части сцены. Там перед шоу и в перерывах мы ютились с гитаристом Марком. Помню, что добираться туда было тяжко; груды кабелей и гитар стояли на пути.
Теперь я понял, почему звуковики ворчали все утро. Сцена крошечная, тесная: работать муторно. Затем я услышал первый трек. Дрю, гитарный техник Майка, предупредил: «Осторожнее, сцена маленькая, там реально тесно». Я передал Дрю свои очки на хранение. Крис задал ритм, Марк вышел на сцену, и я за ним — алгоритм отработан на бессчетном числе концертов.
Помню ли я, что мы играли в ту ночь? Не очень. Было обычное шоу: громкое, жаркое. Я вылил себе на голову много воды. В зале были ребята с длинными волосами и в черной одежде, они толкались друг с другом. Казалось, мы ладим с аудиторией. Ничего впечатляющего или ужасного не приходит на ум. Лишь пара вещей бросалась в глаза, когда я включал мозг и отслеживал ход мыслей.
На сцене было много «левых» людей…
Они не работали в группе, не были техниками и охранниками. Вообще не помню, чтобы была хоть какая-то безопасность. Люди прыгали и натыкались на меня, бежали по забитой сцене и ныряли в толпу. На каждом шоу LAMB OF GOD есть отдельный пункт в контракте. Он касается профессиональной службы безопасности и ограждений в передней части сцены. Эти меры гарантируют, что поклонники не будут прыгать со сцены, и никто не пострадает: ни зрители, ни участники группы.
Иногда какие-то вещи вычеркивают — это зависит от бюджета конкретных организаторов — но безопасность всегда есть в контракте. LAMB OF GOD будоражат толпу; если на шоу не думать о безопасности, скорее всего, нам сломают инструменты, да и нас скинут со сцены. Кто-то может получить травму.
В ту ночь не было даже охраны, не то что ограждения. Фанаты опирались на сцену и трогали мои ноги, когда я ставил их на колонку. Это меня раздражало — я пятился на пару футов назад до барабанов Криса. Я думал: где же служба безопасности! Я с нетерпением ждал конца. Все было плохо: ужасный клуб, злая команда, маленькая сцена и слишком много людей вокруг.
Забитая сцена опасна, потому что я постоянно прыгаю, даже когда ничего не вижу из-за софитов. Поклонники колотили по моим ногам и бегали по сцене, еще больше усугубляя ситуацию, пока отсутствующая служба безопасности абсолютно ничего не делала, чтобы их унять. Мое раздражение росло с каждой минутой.
Меня раздражал один белобрысый поклонник…
Он снова и снова влезал на сцену, пытаясь меня обнять. В какой-том момент он прыгнул в зал и жестко приземлился, но затем опять полез на сцену. Уже третий раз. И это несмотря на покачивания головой, призванные сообщить мое недовольство. Я решил тогда, что с меня хватит. Я хотел преподать ему урок.
Я не душил его, но приложил достаточно силы, чтобы он понял мои претензии. Правой рукой я все время держал его, а между строчек песни кричал: «Хватит, ублюдок!» — для большего эффекта. Я полагаю, лучшей аналогией такой конфронтации будет собака, которая кладет одного из щенков на спину и рычит на него. Мол, заканчивай, пацан. Я серьезно.
Этот парень, похоже, ничего не понял. Он заулыбался и замахал «козой», как бы издеваясь. Должен признать, это меня взбесило. Я работаю, а он считает своим долгом сорвать наш концерт! И теперь этот кусок дерьма ухмыляется надо мной? Я держал спесь под контролем, продолжал петь и кричал ему: «Хватит!» — пока он не решил, что слишком долго лежит на полу. Он попытался встать.
«Не в этот раз! Ты хотел быть здесь, маленький ублюдок, так оставайся, — подумал я. — Уйдешь, когда я решу». Парень запаниковал и начал бороться, и я обернул левую руку вокруг его горла и прижался всем телом. Он психанул взаправду, потому что не мог двигаться, а я продолжал кричать ему в лицо. Я держал его, пока он не успокоился, и только потом отпустил. Мне казалось, он больше не вернется. Не помню, как он уходил, но помню, как басист Джон сказал: «Это было офигенно». Это последнее ясное воспоминание.
Дальше — как в тумане…
Остальные воспоминания искажены кучей отсмотренных роликов и многократным перечитыванием формулировок обвинения, которое выдвинули против меня. Они искажены копанием в противоречивых отзывах, которые написали свидетели произошедшего.
Помню, как этот товарищ — молодой светловолосый парень, которого я только что сурово воспитывал, влезает на сцену передо мной, исчезает в толпе, а затем поднимается, схватившись от боли за голову. Я согласен, но не на 100 %, что я столкнул его со сцены.
Помню, как он встал с растерянным взглядом. Я посмотрел в толпу, чтобы убедиться, что он в норме. Несколько ребят из зала подняли палец вверх. Мол: «Он в порядке, продолжай». Еще я помню, как этот парнишка покачал головой, как будто что-то не так, а потом продолжил хедбэнгить как ни в чем не бывало и растворился в аудитории. Сначала я волновался, но, казалось, всё хорошо. Мы продолжили концерт. Никто ничего нам не сообщил.
Не помню, как мы закончили. Зато прекрасно помню, что было дальше. Я пошел в гримерку, и мой сотовый «взорвался». Звонила наш рекламный агент Мария Ферреро. Я не стал отвечать, памятуя о том, как несколько раз попал на деньги за международные звонки в Европе. Конечно, я задавался вопросом, зачем она звонила. Обычно она не звонит, когда мы за границей. Телефон завибрировал снова — опять Мария. На этот раз я взял трубку.
— Привет, Мария! В чем дело?
— Рэнди, Пол умер.
— Что? Какой еще Пол?
— Пол Грей. Пол из SLIPKNOT.
— Черт. В Де-Мойне?
— Я больше ничего не знаю. Просто не хочу, чтобы ты узнал об этом в интернете.
— Спасибо, Мария. Я должен сделать пару звонков. Пока!
Друг из штата Айова…
Пол Грей — мой друг из штата Айова. Он играл на басу в мультиплатиновой группе из девяти человек, все в сумасшедших масках. Это группа SLIPKNOT.
LAMB OF GOD и SLIPKNOT гастролировали вместе с 2004 года. Мы тогда встретились на фестивале OZZfest с этой и другими группами, которые колесят по Америке все лето и устраивают в городах адские вечеринки.
Мы с Полом уже встречались на шоу LAMB OF GOD в Айове, но тем летом связь между нами окрепла. Мы веселились, обсуждали панков и угоняли гольф-кары на этих полях, где шел фестиваль. Этот и последующие годы были прекрасны. Мы буянили за кулисами каждую ночь совместного тура, встречались на фестах по всему миру. Последний раз я видел его на нашем концерте в Де-Мойне. Он пришел туда перед отлетом на гастроли в Европу.
Это был большой души человек. Я был у него дома с другой группой, HALO OF LOCUSTS. Самого Пола, кстати, не было — он гастролировал. Но когда я позвонил, он настоял, чтобы мы остались у него. Он позвонил своему другу, тот приехал с ключами и впустил нас.
Мы обсуждали совместный проект, звали музыкантов из других групп, хотели сделать что-то уникальное, непохожее на SLIPKNOT и LAMB OF GOD. У меня остались музыкальные идеи, но я не представляю, кто может заменить его. Может, этого и не случится. Он был особенным. Я очень скучаю по нему.
Я хотел бы вспомнить больше…
После разговора с Марией я все рассказал коллегам по группе и остаток вечера провел в автобусе, переписываясь с друзьями. Я решил выпить впервые за день и опрокинул два шота «Егермейстера» в честь Пола. Потом я пошел спать. Мы легли часа в три или четыре утра.
Весь следующий день мы ехали по Польше. Я напился и рыдал, слушая песни SLIPKNOT в плеере. Попутно я писал в блокноте стихи. Я пытался последний раз ощутить «голос» Пола в басовых партиях. Оставалась лишь его музыка. Мне было так грустно при мысли о том, что я больше не смогу поговорить со своим другом. И я снова стал приближать свою смерть, закидываясь рюмками немецкой настойки. Легче не становилось.
Это все, что я помню про 24 мая 2010 года. Я помню, что это был первый концерт LAMB OF GOD в Праге; безопасность была ни к черту; мне пришлось бороться с ребенком на сцене, когда умер Пол Грей. Это был плохой день, но я хотел бы запомнить его лучше. Я хотел бы помнить каждую его секунду. Тогда, возможно, я знал бы ответы на те вопросы, которые мне задают.
Отрывок из книги «Dark Days: A Memoir», Рэнди Блайт, Da Capo Press.
