Сентябрь 1965 года. Чарли Уоттс направляется к микрофону, объявляя «один из наших любимых номеров» в переполненном зале Дублина, Ирландия. Затем 24-летний барабанщик возвращается к своей скромной установке, и THE ROLLING STONES падают в объятия «Little Red Rooster» Хаулина Вулфа, устраивая беспроигрышное соревнование между пыхтящими риффами Кита Ричардса и слайд-гитарой Брайана Джонсона. И тысяча ирландских девчонок-подростков приветствуют каждую ноту эпохи Chess Records, разбавляя песню истошными воплями. Позже аудитория в приступе страсти начнет штурмовать сцену — все как обычно.
За десять месяцев до этого группе удалось протолкнуть сырой 12-тактовый блюз из Чикаго на вершину британского чарта (радиостанции США, тем не менее, не решались выпускать кавер, подозревая, что «Little Red Rooster» повествует вовсе не о птичках). «Little Red Rooster» до сих пор остается единственным традиционным блюзом, который лидировал в хит-парадах Соединенного Королевства. «Рехнуться можно», — говорит Мик Джаггер пятьдесят лет спустя. Появившись в Манхэттене в конце октября, певец размышляет в интервью Rolling Stone, что успех многим обязан тем самым крикам фанаток. «Знаешь, это реальное сумасшествие. В смысле, это было чудаковатое время. Мы могли сделать что угодно, и трек оказался бы на вершине», — добавляет певец.
Джаггер одет в белую рубашку с синим узором и обтягивающие черные брюки, которые, вероятно, имеют тот же размер в талии, что и его клетчатые штаны на ирландской сцене 51 год назад. Он соответствует своему возрасту, но не во всем.
Фронтмен говорит, что «Red Rooster», как и другие ранние записи группы, создавался с любовью. «Мы были детьми, и у нас была своя вера. THE BEATLES делали то же самое. Они доносили ту музыку, которую они любили, и это была музыка для души».
Музыка THE ROLLING STONES своими корнями уходит гораздо глубже. Полжизни они положили на то, чтобы донести это до широкой аудитории. В мае 1965 года рокеры подарили мощное оружие американским подросткам, пригласив самого Хаулина Вулфа на шоу «Shindig!», чтобы великий блюзмен исполнил «How Many More Years».
«Когда вышли эти блюзовые записи, для своей аудитории они были скорее поп-музыкой, — говорит Джаггер. – Они звучали точно так же, как сейчас звучит Кендрик Ламар. Если забыть про жанры на секунду, все станет поп-музыкой».
Сейчас THE STONES возвращаются к блюзу с альбомом «Blue & Lonesome» — практически живой студийной коллекцией из 12 песен, которые когда-то исполняли Литтл Уолтер, Джимми Рид и все тот же Хаулин Вулф. Это первый студийник группы, который не содержит оригинальных мелодий Джаггера/Ричардса (даже их одноименный дебют включал так называемую пробу пера).
Музыканты хвастаются, что процесс записи «Blue & Lonesome» проходил очень естественно – потребовалось всего три дня. «Запись сама себя сделала», — продолжает Ричардс, но Ронни Вуд поправляет: «Это результат исследований длиною в жизнь».
Гораздо сложнее было понять, как и когда выпустить песни. «Я так и спросил у студийных боссов: «Сделаете запись востребованной?», — говорит Джаггер. Альбом появился в результате сессий, которые предполагали создание оригинальных треков, однако этот материал все еще находится на стадии разработки. Мик Джаггер задавался вопросом, стоит ли подождать завершения работы, чтобы выпустить обе пластинки разом, или необходимо напомнить миру о своем существовании прямо сейчас?
Но памятуя о том, что последний студийный альбом THE STONES — «A Bigger Bang» — был закончен в далеком 2005 году, «лейбл сказал: «Ваш диск может вообще никогда не выйти», — смеется Джаггер. – Я не осуждаю их. Возможно, я поступил бы так же».
Самое странное на «Blue & Lonesome» — это степень согласия между Джаггером и Ричардсом. Гениальный дуэт, четыре года назад вступивший в конфронтацию из-за скандальной автобиографии гитариста («Life»), на самом деле взволнован возвращением к корням. Со стороны проект больше напоминает творчество Ричардса, который склоняется к ретро-материалу, однако певец говорит, что в данном случае «мы заинтересованы одинаково. Я увлечен не меньше всех остальных».
«Это лучший альбом Мика Джаггера в карьере, — добавляет Ричардс, который всегда был поклонником эмоциональных гармоний своего напарника. — Я с удовольствием смотрел, как этот парень наслаждается музыкой, которую он способен играть лучше, чем кто-либо на этом свете. Вообще, группа еще не так стара, как кажется».
Несмотря на то, что к середине карьеры THE STONES перестали записывать каверы, команда никогда не отказывалась от старых блюзов на сцене. Например, во время 200-часовых сессий «Exile on Main Street» они постоянно играли классику блюза, чтобы разбавить новый материал. Две песни – «Shake Your Hips» Слима Харпо и «Stop Breakin’ Down Blues» Джонсона – в итоге появились на диске 1972 года («Это как имбирь и суши, — говорит сопродюсер «Blue & Lonesome» Дон Уоз. – Вы очищаете нёбо»).
В 1968 году Джаггер говорил, что группа всегда стремилась выйти за рамки блюза. «Какой смысл слушать переигровку «I’m a King Bee», когда можно услышать оригинал Слима Харпо?». Однако THE STONES не просто имитировали своих вдохновителей.
Их отчаянная версия «I Just Want to Make Love to You» Мадди Уотерса, больше напоминавшая манеру Бо Дидли, стала глотком свежего воздуха и привела к появлению отдельного стиля — гаражного рока. Даже рифф «Red Rooster» THE STONES играли неправильно, уходя в сторону «Mannish Boy» Уотерса с фрагментами Сэма Кука.
В 2016 году Джаггер, наконец, готов признать, что THE ROLLING STONES привнесли что-то новое. «Блюз меняется за счет малых приращений. Люди переосмысливают то, что слышат — Элморт Джеймс переосмыслил соло Роберта Джонсона. То же самое сделал Мадди Уотерс. Я не говорю, что мы можем перепрыгнуть эти песни, но мы можем подтолкнуть их к переосмыслению», — рассказывает вокалист.
В декабре прошлого года THE ROLLING STONES собрались в студии British Grove Studios Марка Нопфлера в Западном Лондоне, чтобы начать работу над серией оригинальных песен. Джаггер расплывчато описывает характер мелодий: «Надеюсь, будет эклектичный альбом. Надеюсь, что некоторые песни покажут вам уже знакомых THE STONES, а другие покажут THE STONES, которых вы никогда не слышали».
https://www.youtube.com/watch?v=PacX2YgdLOo
Студия Марка Нопфлера великолепна во всем, начиная от идеального сочетания винтажного и современного оборудования, и заканчивая высокими потолками и сверкающими деревом на полу. Но эта среда была совершенно чужда для группы.
«Я хорошо знаю THE ROLLING STONES, — заявляет Ричардс. – Я знаю, что если мы записываем музыку в новом пространстве, требуется пара недель на привыкание». Именно поэтому Ричардс попросил второго гитариста Ронни Вуда на всякий случай выучить апокалиптически скорбный блюз Литтл Уолтера «Blue and Lonesome» (1965). Благодаря этому он рассчитывал «растопить лед». Заготовка оказалась полезной.
«Комната боролась со мной, — вспоминает он. – Она боролась с группой. Звук не работал». Тогда Кит предложил сыграть «Blue and Lonesome». Когда Джаггер нашел необходимую тональность, банда исполнила два грубых кавера. «Внезапно, — добавляет Ричардс. – комната раскрылась. Что-то начинало происходить – появлялся звук, и это было чертовски здорово». Один из двух дублей впоследствии окажется на альбоме. Звучание было настолько экстраординарным, что Джаггер призвал группу к записи других каверов, чем немало удивил коллег. В ту же ночь он изучил свою коллекцию MP3-записей, а на следующий день пришел с массой идей для песен.
По законам жанра, череда случайностей продолжилась. В первый день Эрик Клэптон оказался в British Grove для сведения собственного материала и попутно заглянул в кабинку THE STONES. Гитарист, с детства следивший за своими кумирами, опешил. «Эрик вошел и застыл с тем же выражением лица, что и каждый поклонник группы, — говорит Уоз. – Он был просто ошеломлен. На его лице остались только глаза».
Они предложили Клэптону поучаствовать, и гитарист взялся за один из инструментов Ричардса, полуакустический Gibson. Отказавшись от излюбленного Stratocaster, он смог вернуть жирный тон эпохи BLUESBREAKERS, и это изменило все. Вы можете услышать, как THE STONES аплодируют Эрику в конце «I Can’t Quit You Baby».
Все произошло так быстро и так естественно, что группа даже не стала обсуждать подробности. «У меня не было времени сменить гитару, — вспоминает Вуд. – Все шло так быстро и мощно. Мол: «Ладно, давайте сыграем это и это». После жестких риффов мои пальцы едва не кровоточили, а Мик говорил: «Давай, давай еще раз». И я отвечал ему: «Боже, мои пальцы. Вот что такое настоящая работа, и мне это нравится!».
Для Джаггера это был шанс поработать с губной гармошкой, предметом, который пробуждает в нем необычный энтузиазм. «Если бы я знал наперед, я бы как следует попрактиковался. Достаточно поставить любую из записей Мадди Уотерса».
Вокал Джаггера тоже поражает своей глубиной. Бунтарство, которое он однажды привнес в жанр, сменилось чем-то темным и более глубоким, символизирующим тяжесть потерь в реальной жизни. «Ты можешь использовать 70-летний опыт, — добавляет Уоз. – Этого не сделать в молодости, потому что ты не испытал тягот».
«Иногда я начинаю звучать как настоящий старик, — жалуется фронтмен, — а насчет других песен все немного сложнее. Некоторые песни звучат не хуже, чем в молодости. Конечно, я не говорю, что звучу так же. Все это предполагает большую зрелость».
Когда Мадди Уотерс приехал в Англию в 1966 году, журналист спросил у тогда еще 53-летнего блюзмена, что он думает про Джаггера и THE ROLLING STONES. «Он взял мою музыку, — якобы сказал Уотерс, — но еще он подарил мне имя». С технической точки зрения все наоборот: Уотерс дал группе имя благодаря своему синглу 1950 года «Rollin’ Stone», но он говорил метафорически. Вероятно, он бы вообще не приехал в Лондон для крупного шоу, если бы не THE STONES.
Группа никогда не сомневалась в своем праве играть и петь блюз. То, что сейчас модно называть культурным ассигнированием, не являлось таковым в сознании THE STONES. «Вряд ли мы думали об этом, — говорит певец перед тем, как пуститься в долгие объяснения ранней эпохи джаза, когда белые музыканты вроде Бикса Байдербека мгновенно включались в жанр. «Но жалобы действительно имеют под собой почву. Многие люди подтвердят, что белые зарабатывали куда больше», — добавляет он.
У Ричардса есть свой ответ. «Я черен, как гребаный туз пик, — невозмутимо изрекает гитарист. – Спросите любого из моих братьев. В детстве я не знал, какого цвета кожа у этих людей. У блюза вообще не может быть конкретного цвета. Очевидно, что у него есть история, но белые рабы тоже существовали. В прошлом было много рабочих песен. Возьмите Египет, евреев. Это происходило с начала времен».
В конце Джаггер задает риторический вопрос. «Вот скажи, приток иностранцев и людей не связанных с блюзом разрушил жанр или помог ему? Исполнители, с которыми мне довелось поговорить, включая Мадди Уотерса и Хаулина Вулфа, считали, что помог. Всегда существует взаимосвязь, обмен». Сценический партнер THE STONES и знаменоносец чикагского блюза Бадди Гай согласен. «Они очень много сделали для всех поклонников блюза. Особенно, для черных, — говорит он. – Они принесли музыку туда, где ее никогда не было раньше. Они позволили миру узнать о нас».
Еще до прихода THE STONES чикагские блюзмены поддерживали белых артистов – например, Мадди Уотерс был наставником гармониста Пола Баттерфилда в 50-х.
Позже, когда THE STONES сблизились с командой Chess Records и совершили свое первое паломничество в штаб-квартиру лейбла в 1964 году, они подружились с Уотерсом (Ричардс все еще утверждает, что Уотерс красил потолок, когда они появились, но основатель компании Маршалл Чесс отрицает его слова).
«Мадди помог нам стать частью целого, — говорит Ричардс. – Хаулин Вулф тоже. Я не помню, чтобы кто-нибудь сказал: «Ну, не знаю, могут ли белые парни играть нашу музыку». Между нами была связь, и им было наплевать на цвет твоей кожи. Конечно, Мадди и другие парни признавали, что по неведомым причинам THE STONES привели блюз обратно в Америку и перезагрузили его. Не столько популяризовали, сколько привлекли к нему внимание снова. Этим я бесконечно горжусь. Пожалуй, это мой единственный шанс попасть в рай [он издает длинный сдавленный смешок]».
В отличие от других блюзовых гитаристов, Ричардс никогда не стремился стать виртуозом. Куда больше его манили ребята вроде братьев Майерс из THE ACES, которые играли с Литтл Уолтером. «Идея была в том, чтобы создать группу, которая будет чертовски хорошо взаимодействовать, — говорит он. – Быстрые, короткие, взрывные соло. БУМ! Успех! Я всегда считал, что четыре или пять парней могут создать звук, который будет гораздо больше, чем фактическое число участников коллектива».
Ричардс убежден, что с момента изобретения электрического баса 60 лет назад рок потерял грув и теперь отдаляется от своих афро-американских влияний. «К середине 60-х все были убеждены, что на басу играет худший гитарист в группе. В итоге мы слышим сплошной «шлеп-шлеп-шлеп», а это очень европейская штука».
Гитарист придерживается еще одного мнения: «Джими Хендрикс. Я нежно его люблю. Он удивительный. Но он испортил гитару. Этот свистящий звук… То же самое про Колтрейна и его саксофон. Это фантастический музыкант. Но, к сожалению, он испортил инструмент, потому что после него каждый посчитал своим долгом прорычать в саксофон».
В октябре, когда THE STONES вышли на сцену Desert Trip в Индио, Калифорния, Джаггера посетили необычные мысли. «Сцена была на 40 метров шире, чем мы привыкли. Это достаточно большое пространство, по которому я обычно бегаю. В общем, я не слышал никого, кроме себя. Какого черта они все это построили? Для кого? Они построили это именно для меня? Я подумал: «Как долго я продержусь? Как долго я смогу бегать эту стометровку?». Я не знаю ответа на этот вопрос. В смысле, не знал до тех пор. Должен ли я остановить выступление, когда не смогу бежать? Должен ли я останавливаться? Больше никто не использует стометровую сцену!».
Уже в 1986 году Ричардс предложил Джаггеру просто стоять перед микрофоном и петь. Эта идея заставляет глаза фротмена блестеть. «Отличный совет, Кит, — говорит он с сарказмом. – Большое спасибо. Это очень полезный совет. Я советую ему перестать играть на гитаре. Есть какой-нибудь вариант кроме того, что «ты будешь бегать стометровку или сидеть»? Конечно! Ты все еще можешь двигаться в середине!».
И хотя Джаггер обвиняет сцену посреди пустыни в недавнем приступе лорингита – изначально он ставил под сомнение идею о том, что «старые 70-летние английские мужики собираются играть одну и ту же музыку» — группа отлично провела время на Desert Trip. Они были счастливы увидеть нобелевского лауреата Боба Дилана. Вуд и Уоттс спросили, как он относится к своей новой награде. «Он сказал: «Не знаю. А что я должен чувствовать?», — вспоминает Вуд. – Я говорю: «Ты шутишь? Мы считаем, что ты заслужил [нобелевскую премию]. Это прекрасно». А он такой: «Заслужил ли?».
Ричардс, будучи в офисе своего менеджера, величественно падает на коричневый диван под старым гастрольным плакатом THE STONES. На его ногах те же ярко-красные Nikes, которые Боб Дилан заметил еще на концерте Desert Trip. Ричардс одет в серую шинель, аккуратные джинсы и футболку с надписью «Do Not X-Ray». На его голове повязка в стиле раста, а в руке зажженный Marlboro. Впервые за время взрослой жизни он потерял скелетную сухопарость. Он выглядит почти… здоровым.
Его черепно-мозговая травма 2006 года сказала «прощай, кокаин». Расставшись с курением, добавляет гитарист, «ты возвращаешь все потерянные килограммы и весь потерянный сон». Но если Вуд бросил пить и завязал с курением в 2010 году ради своих дочерей, Ричардс не готов заходить так далеко. «Мне нравится пить. И мне нравится забористая травка. Я слышал, это теперь законно!».
Кажется, что они с Джаггером достигли подлинного мира. «Я люблю этого парня, — говорит Ричардс. – Но это не значит, что я не могу наехать на него время от времени. Сомневаюсь, что может быть по-другому. Ты должен прощать. Стоит сказать, что 89% всего времени, проведенного вместе, мы находимся в согласии. Но люди слышат лишь про 11%. Разве без этого THE STONES возможны? Если все будет совершенно, музыка станет пресной… Удивительно, что мы еще живы. Я праздную жизнь Мика. Он всегда будет на пять месяцев старше меня!».
В следующем году THE STONES планируют еще больше концертов. Вдобавок они намерены поработать над оригинальным альбомом. «Есть около 10 или 12 новых треков от Мика, — говорит Вуд. – Кит тоже написал парочку». Ричардс предполагает, что некоторые из этих песен могут быть незаконченными раритетами 15 лет и старше.
Совсем скоро группа соберется в Нью-Йорке на открытии выставки Exhibitionism, которая представляет собой сложный и захватывающий музей THE ROLLING STONES. Одним из экспонатов будет копия убогой квартирки, где Джаггер, Ричардс и Джонс жили в 1963 году. Коллекция также включает магнитофон Ричардса, который они использовали для записи демо «(I Can’t Get No) Satisfaction», и другие «реликвии».
Когда музыканты соберутся вместе, Ричардс попытается убедить своих товарищей доделать оригинальную запись. Джаггер настроен позитивно, однако он не знает, «когда это произойдет, потому что все должно быть действительно хорошо».
Все разделяют почти научное любопытство по части своего будущего как рок-группы, заканчивающей уже шестое десятилетие. Как долго это будет продолжаться? «Думаю, нас это интересует не меньше, — говорит Ричардс. – Слушай, чувак, только неделю назад я вышел за кулисы, и мы сыграли «Brown Sugar». Затем я повернулся к Чарли Уоттсу и сказал: «Наконец-то! На этот раз мы сыграли все правильно».
75-летний Уоттс является старейшим участником группы и выполняет самую тяжелую физическую работу. Вполне понятно, почему он страдает от болей в спине. Но как THE ROLLING STONES смогут обходиться без него? Эта перспектива приводит Ричардса в ступор. «Чарли Уоттс никогда не умрет и не покинет сцену. Я ему запрещаю».
Джаггер не намерен думать о своей смерти. По крайней мере, в интервью. Но если вы напомните ему о давних словах, он без паузы скажет: «Я не собираюсь [жить вечно]».
Ричардс точно знает, как все должно случиться. Еще он уверен, что врачи захотят «хорошенько изучить мою печень». «Я хотел бы сдохнуть эпично, — говорит он, смакуя свои перспективы. – Прямо на сцене».
Официальный релиз «Blue & Lonesome» состоится 2 декабря.
Треклист «Blue & Lonesome»:
01. Just Your Fool (Buddy Johnson)
02. Commit a Crime (Howlin’ Wolf)
03. Blue and Lonesome (Memphis Slim)
04. All of Your Love (Magic Sam)
05. I Gotta Go (Little Walter)
06. Everybody Knows About My Good Thing
[feat. Clapton] (Miles Grayson and Lermon Horton)
07. Ride ‘Em On DownEddie Taylor)
08. Hate to See You Go (Little Walter)
09. Hoo Doo Blues (Otis Hicks and Jerry West)
10. Little Rain (Ewart G. Abner Jr. and Jimmy Reed)
11. Just Like I Treat You (Willie Dixon)
12. I Can’t Quit You Baby [featuring Eric Clapton] (Dixon)
