Сцена «Чикаго Аудиториум», 1973 год. JEFFERSON AIRPLANE строят звук. Певица Грейс Слик обменивается колкостями с земляками в толпе. «Я готовлюсь петь. Какой-то парень кричит: «Привет, Грейси! Сними свой пояс целомудрия!». Я смотрю прямо на него и говорю: «Эй, я даже трусы не ношу». Я поднимаю юбку, и публика взрывается от смеха. Ребята из группы позади меня бормочут: «О, Господи».
Эта история, как и большинство сказок про культовую персону Лета любви, не апокрифична. Но Грейс Слик повторяет её на страницах «Somebody To Love? A Rock And Roll Memoir», одной из самых анекдотичных автобиографий о кислотных феериях Западного побережья. «Я брила ноги и выражалась как чертов сапожник», — добавляет королева местной богемы, отразившая настроения целого поколения американцев. Еще у нее были темно-фиолетовые глаза, как у Элизабет Тейлор, подмечает Патти Смит.
Четыре десятилетия спустя девушка с плакатов не утратила своей откровенности. Пережив годы наркотического угара и неоднократных арестов (чаще — за пьяное вождение, и один раз за угрозу разряженным пистолетом стражу правопорядка), она шла до конца в борьбе со снисходительными бэби-бумерами. И она не раскаивается.
Однажды она появилась в Белом доме на секретной вечеринке Трики Никсон, дочери президента Ричарда Никсона, которая с ума сходила по хиппи (обе девушки были выпускницами престижного Колледжа Финча в Нью-Йорке). В сумочке Грейс был сюрприз — потайной карман с порошком ЛСД, который она хотела подсыпать Трики в мартини с водкой. Впрочем, служба безопасности ее не пустила. Выяснилось, что она привела с собой Эбби Хоффмана, соучредителя анархистской партии йиппи и одного из самых разыскиваемых людей в списке ЦРУ.
К счастью для властей, Грейс оставила музыкальный бизнес. Но это не помешало ей выступить на мероприятии в честь пожарных 9/11 в парандже и написать песню для жертв разлива нефти в Новом Орлеане. Сегодня она ведет относительно спокойную жизнь в Малибу, рае для состоятельных рокеров ушедшей эпохи. «В океане полно пены, так что я не вижу соседей, — говорит она. — Большинство из них знамениты, но моих друзей там нет. Мои лучшие друзья — бывшая стюардесса и владелец гостиницы. Единственная знаменитость, которую я знаю — Дэвид Кросби. Мы часто выстаскивали друг друга из-за проблем с наркотиками, но это было очень давно. Сейчас мы чисты».
«Я всегда знала, что JEFFERSON AIRPLANE станут знамениты»
Грейс присоединилась к JEFFERSON AIRPLANE в 1966 году. Она заменила оригинальную певицу Сигни Андерсон, которая родила дочку. Помимо пронзительных вокалов, зашкаливающей харизмы и модельной внешности Грейс Слик подарила AIRPLANE самые значимые хиты. «Somebody To Love», написанный ее деверем Дерби (она была замужем за ударником Джерри Сликом) для предыдущей группы THE GREAT SOCIETY, уже покорил Область залива. Собственный трек Грейс «White Rabbit» — страстный союз испанских ритмов болеро и психоделической лирики по мотивам «Алисы в стране чудес» — подтвердил ее славу Королевы эйсид-рока.
«Я написала его под ЛСД и альбом Майкла Дэвиса «Sketches Of Spain», который слушала 24 часа кряду. Первоначально песня называлась «Feed Your Head». [Гитарист и певец JEFFERSON AIRPLANE] Пол Кантнер сказал: «Пой в арабском стиле, как ты умеешь».
Другой вокалист JEFFERSON AIRPLANE Марти Балин был амбивалентен к новой участнице — он был ревностным защитником Андерсон. И несмотря на череду успешных релизов: «Surrealistic Pillow», «After Bathing At Baxter’s», «Crown Of Creation», лайв «Bless Its Pointed Little Head» и революционный эпик «Volunteers» — пара держалась отстраненно на сцене и за ее пределами.
«Марти всегда был замкнутым. Это странно, когда вы поете в дуэте. Может, он завидовал, потому что я была такой потрясной, — смеется Грейс Слик. — Он — единственный член группы, с кем я не разговариваю. Джек Касади, Йорма Кауконен, Пол Кантнер — со всеми, кто жив, я на короткой ноге. Но не с Марти. Его жена звонит мне раз в год по пьяни».
Слик впервые выступила с JEFFERSON AIRPLANE на сцене «Филмор» в Сан-Франциско 16-го октября, на следующий день после прощальной речи Сигни: «Я хочу, чтобы вы все надели улыбки и ромашки и принесли воздушные шарики. Я люблю вас. Спасибо и прощайте». Балин вручил ей цветы, промоутер Билл Грэхем возглавил овацию. Многие плакали.
Но вместо того, чтобы незаметно пройти за кулисы, Слик проявила решимость и сразу же вышла к поклонникам Сан-Франциско. Они поразились ее одежде: шикарный полосатый шелковый жилет и обтягивающая юбка. «Одежда была забавной. У меня были хорошие вещи. На улице я одевалась так же, как на сцене. Я купила все это в комиссионках Хейт-Эшбери», — говорит она.
Неизменно стильная, Грейс Слик стала законодателем мод. Позже она стала забавляться с униформой девочек-скаутов. «Большинство групп выглядели довольно броско, если не считать GRATEFUL DEAD — они носили джинсы и майки, — вспоминает она. — THE CHARLATANS были лучшими. Они носили костюмы пройдох Дикого Запада. Британцы отличались. Однажды меня и Кантнера пригласили домой к Мику Джаггеру в Челси, чтобы обсудить концерт на Альтамонтском фестивале. Я испугалась, потому что представила оргию. Я не против оргий, но многозадачность — не для меня. Мне нравится один человек, один ребенок, один дом, одна машина. Все остальное — слишком запутано. Оргии не было. Дом Джаггера напоминал дом моих родителей. У него висели восточные ковры, стояла мебель Людовика XIV. Он был в костюме-тройке. Он предложил нам чай; не ликер, не наркотики. Сплошное разочарование. После официальной беседы Альтамонт был согласован — мы разогреваем THE ROLLING STONES».
Теперь мы знаем, что концерт в Альтамонте обернулся катастрофой. Слик поняла, что все полетело к чертям, когда «Ангелы Ада» ворвались на сцену во время выступления AIRPLANE: «Марти сказал им проваливать, и они действительно слегка отступили». Но ненамного. По словам Балина, несколько «Ангелов» набросились на него с бильярдными киями. «Бах! Я ушел в нокаут и очнулся со следами ботинок по всему телу. Помню только слова Йормы Кауконена: «Ты сумасшедший ублюдок». Там был парень, который приехал с пушками, ножами и прочим мачистским дерьмом».
Грейс добавляет: «Мы начали смотреть THE STONES, но чуть позже сбежали. Мы сидели в вертолете, глазели вниз, а Кантнер говорил: «Думаю, они изобьют парня до смерти».
Пол Кантнер станет уже третьим любовником Грейс Слик в JEFFERSON AIRPLANE и отцом ее дочери Чайны. Сначала Грейс присоединилась к группе, потому что «хотела поболтать с басистом Джеком Касади. Я люблю басистов, и он лучший».
После Джека завязались отношения с барабанщиком Спенсером Драйденом. Гитарист Йорма Кауконен напоминал ей скорее брата. Кстати, однажды он вытащил ее из тлеющих обломков спорткара, когда она попала в аварию на мосту «Золотые Ворота». За Марти рыцарских поступков не наблюдалось, и возможный роман он комментирует однозначно: «Спал ли я с ней? Да я даже в рот ей не дам».
«Джим моррисон относился к себе как к человекообразной морской свинке»
Ммальчишки обожали Грейс Слик. Она была девушкой-плакатом эпохи Монтерея и Вудстока, но сама никогда не считала себя иконой. «Женщины пели всегда. Вот женщина-верховный судья — это впечатляет. Мне казалось, что я обычная певица, не Бах, Моцарт или Гендель. Конечно, если бы все были певцами, мир пришел бы в упадок. Что стало бы с фермерами? JEFFERSON AIRPLANE позволили мне петь. Боже, благослови Америку за это».
Сексизм не имел значения. Она веселилась как все. «Я могла получить кого угодно, — заявила она однажды. — Я жалею только о том, что не добилась Джими Хендрикса и Питера О’Тула».
Но Джим Моррисон — отдельная история. Во время легендарного европейского тура DOORS и AIRPLANE в 1968 году она оказалась в спальне артиста в отеле «Белгравия». Сначала они все перевернули вверх дном, а после измазали друг друга клубникой и фруктами. «Джим был воспитанным мальчиком, — вспоминает Грейс. — Выше среднего». Но это случилось всего лишь раз, вздыхает она: «Напоследок я сказала: «Позвони мне, если хочешь». Но он не позвонил. Видимо, я плохая наложница».
Грейс отомстила. Перед концертом в Амстердаме они купили ливанского гашиша и разделили его с Джимом. Он жадно выкурил целый кусок. Рэй Манзарек вспоминает, как он тыкался на эстраде во время выступления JEFFERSON AIRPLANE. Джим начал петь с Грейс и обнимать ее. Затем он протанцевал со сцены, вернулся в гримерку и потерял сознание.
Грейс Слик хохочет, когда вспоминает об этом: «Мне нравился Джим. Другим женщинам тоже. Он был великолепен и вместе с тем отвратителен, потому что с ним было очень сложно поговорить. Он относился к себе как к человекообразной морской свинке — хотел понять, как далеко может зайти человеческий мозг. Я помню, как возвращалась с концерта в 1967 году. Мы с Кантнером шли в мотель «Тропикана», а Моррисон стоял в коридоре под кислотой совершенно голый и лаял как собака. Пол перешагнул через него и вошел в комнату».
В это время участники JEFFERSON AIRPLANE принимали огромное количество наркотиков всех видов. «Лично я не парилась о кислоте. Я не думала, что она может повлиять на человека, если у него нет психологических проблем. А у меня не было».
Она помнит почти каждый трип. «Когда я хотела таблеток, я хотела их тотчас же. Алкоголь еще более гибельный, потому что его легче достать. Любимой таблеткой у меня был метаквалон [депрессанты], но его приходилось вымаливать. Иногда давали валиум, но на это уходили целые дни. Потом метаквалон убрали с прилавков. Глупо. Нет ничего лучше, если вы загоняетесь по спидам, коксу и алкоголю. Все их любили. Я принимала их, потому что они притупляли чувство голода, в отличие от алкоголя. Водила я хорошо и избегала арестов. Я чувствовала себя непобедимой, но полного прихода не было. Наверное, у меня такая конституция. Например, чтобы получить приход, мне нужно много морфина. Нет, док. Дайте метаквалон, и все будет хорошо».
«Единственный человек, которого я могу изменить — я сама»
На сцене сравнимая с силой природы, Слик регулярно выступала под кайфом. «Не буду рекомендовать это всем, — говорит она. — Потому что наркотики на работе — это жесть. Однажды мы играли в Фарго, Северная Дакота. У нашего менеджера была пластиковая коробка с отделениями под порошки и таблетки. Мы накачались по полной тем, что приняли за кокаин, но это оказалась кислота. Через 15 минут меня так накрыло, что я перестала петь и играть на пианино и начала слушать бас Джека Касади».
«Я смотрела на вещи примерно так: я молода, здорова и счастлива, я могу принять любые таблетки и купить все, что хочу, ведь эпидемии СПИДа еще не было; я могу поехать куда угодно и одеться как угодно. Серьезно! Мы рокеры, а не банкиры».
Те, кто слышал песни Грейс Слик вживую, ставили ее на пьедестал. Писатель и сценарист Ева Бабиц, Дороти Паркер Западного побережья, вспоминает: «У Грейс был комплекс Наполеона, потому что она короткая. Это бесило ее. Но она была великолепна, и она захватывала всю сцену. От нее нельзя было скрыться. Она попала на передовицу Life в форме девочки-скаута. В то время это казалось немыслимым. Она все еще влезала в нее, потому что, как и вся остальная тусовка Западного побережья 60-х, она сидела на кислоте, спидах и стимуляторах, которые отбивали чувство голода. Джим Моррисон тоже оставался худым. Люди толстели только тогда, когда принимались за кокаин».
«Грейс считала себя уродливой, — говорит Ева. — Я помню ее индейский наряд на Вудстоке, и отснятый материал ей так не нравился, что она пыталась убрать его из фильма».
В сущности, сет AIRPLANE на Вудстоке сравним с версией «The Star Spangled Banner» Хендрикса. Они играли на рассвете в воскресенье 17 августа, сразу же после THE WHO. Слик внимательно осмотрела огромную толпу, прежде чем сказала: «Вы уже слышали тяжелую музыку. Теперь вы увидите маниакальный утренний саундтрек. Верьте мне. Да, это новый рассвет».
Она предпочитает более приземленный рассказ. «На мне были «перья» и раковины, и это белое платье. Добавьте правильный возраст. Пока остальная часть группы играла в бильярд и трахалась в отеле, я пыталась использовать аксессуары. Я хотела выглядеть хорошо. Но потом кто-то сказал: «Черт, почему она не посмотрела в зеркало, прежде чем выйти?».
Волноваться не стоило. За три года AIRPLANE выпустили пять золотых альбомов. Грейс Слик стала суперзвездой. Архивариус Западного побережья Алек Палао писал: «Она была самым оригинальным талантом, вышедшим из среды Сан-Франциско 60-х».
Для Грейс Слик это скорее шутка. «Первый альбом AIRPLANE «Surrealistic Pillow» дался легко. Мы пришли в голливудскую студию RCA, где записывался Синатра, Пресли и ROLLING STONES, поставили четыре огромных динамика Altec и зажигали. У нас был полный творческий контроль. RCA не указывали, что делать, а продюсер Рик Джаррард постоянно пил и не вмешивался. Продакшн мы заканчивали с инженером Дэйвом Хассингером, и все это под присмотром «духовного наставника» Джерри Гарсиа. Ха!».
В конце лета 1968 года AIRPLANE гастролировали в Европе со своей брутальной акустикой и психоделическими световыми шоу. В Летний банковский выходной (6-го августа) они заработали 1000 фунтов стерлингов за выступление на первом фестивале Isle of Wight. «Я промерзла до костей!», — кричит Грейс. За несколько дней до этого они играли задаром для пары сотен зевак на полуразрушенной эстраде Parliament Hill Fields в Северном Лондоне. Спонсируемый Камден Каунсил и анонсированный накануне, концерт сложно назвать триумфом. Погода была настолько плоха, что первыми словами Слик было: «Что с вами не так, народ? Льет дождь. Идите домой».
После Европы JEFFERSON AIRPLANE арендовали роскошный особняк на Фултон-стрит в Сан-Франциско за $73 000. Они покрасили новую штаб-квартиру в черный, подселили персонального дилера и поставили в подвал стойку для пыток в средневековом стиле (впервые ее опробовал Дэвид Кросби). Слик купила двустволку и забавлялась пальбой из окна с видом на парк «Золотые ворота».
К 1969 году AIRPLANE стали самой богатой группой Западного побережья. Но это не помешало им записать «Volunteers» — радикальный, революционно настроенный альбом. «Это было самое веселое время. Йорма приезжал в студию на мотоцикле. Мы потратили уйму времени, вдыхая закись азота из канистры в углу комнаты, и смеялись как идиоты».
Что с революцией? «Ее не случилось. Я думала, людей можно изменить, если заткнуть СМИ, но это нереально. Единственный человек, которого я могу изменить — я сама».
Поскольку их музыка стала более напыщенной, продажи JEFFERSON AIRPLANE пошли вниз. Сингл «Volunteers» провалился. Вдобавок администрация Никсона провернула операцию «Перехват», фактически закрыв наркотрафик между США и Мексикой.
«Я никогда не боялась платить по счетам»
Через год наркотики унесли жизни Хендрикса, Джоплин и Моррисона — всем было по 27 лет. Даже Грейс испытала шок. «Когда мы были моложе, я дружила с Дженис. Еще до того, как все полетело к чертям. Сплошное невезение. Я видела, как героин пожирал людей. Мой собственный алкоголизм медленно рушил жизнь. Удивительно, что я до сих пор жива. Я рада, что героин обошел меня. Он убил всех. Хендрикс умер, потому что героин ведет к рвоте. К тому же он крайне нелегален».
70-е еще больше размыли карьеру AIRPLANE. Барабанщик Спенсер Драйден ушел в 1970 году, пораженный Альтамонтом. Марти Балину потребовалось чуть больше времени, прежде чем он решил, что с него хватит «этой беспорядочной кокаиновой музыки». Кауконен и Касади сохранили запал, но всю энергию направили в новую группу HOT TUNA, фактически оставив AIRPLANE на поруки Кантнеру и Слик.
Последние также участвовали в проекте JEFFERSON STARSHIP, но певица морщится от воспоминаний. «Это была группа-аншлаг. JEFFERSON AIRPLANE были подарком небес, но JEFFERSON STARSHIP я ненавидела. Наш грандиозный хит «We Built This City» ужасен. О чем речь? Что за город такой? Лос-Анджелес стоял на апельсинах, фильмах и масле. Сан-Франциско — на золотой лихорадке. Лондон построили римляне. Звучало так, будто мы бравируем, хотя лирику написал Берни Топин, британец. Я могла петь эту и другие песни, потому что умела имитировать энтузиазм. Если выходишь на сцену, нужно действовать. Мне хотелось рухнуть к первым рядам, но я улыбалась и выступала. Шоу должно продолжаться».
Пока Кантнер был одержим «научно-фантастическим дерьмом», Грейс искала отдушину в сарказмах и пьяной браваде. «У меня не было фильтра, — вспоминает она. — Если кто-то вел себя как мудак, я прямо заявляла об этом. Разницы между тем, что я думала и что говорила, практически не было. Это не синдром, мне просто не хватало благоразумия. Я стала преступницей, рок-н-ролльщицей, очень плохой девчонкой».
В 1978 году Грейс Слик продемонстрировала полное отсутствие самоконтроля на шоу в Гамбурге. Она купила детскую одежду в местном магазине, но потом так напилась, что решила, будто оделась как нацистка. Ей показалось, что будет весело промаршировать и выбросить руку в салюте со словами: «Кто выиграл гребаную войну? Это была твоя ошибка». Но то, что могло стать хитом в Калифорнии, не обрадовало немцев. Аудитория бесилась, штурмовала сцену и жгла оборудование. Пол Кантнер прогнал ее в тот же вечер, а это означало, что она пропустит фестиваль в Небуорт-хаус.
«Мой папа, а он был банкиром, всегда говорил: одну треть откладывай, треть инвестируй в валюту, а на остальное можно валять дурака»
В итоге Слик столкнулась со своими демонами и стала первой большой рок-звездой, признавшейся, что посещает общество анонимных алкоголиков. «Это было непросто. Трезвость странная. Журнал People нарушил анонимность моих посещений, но это не новость. Мое поведение говорило само за себя. Все знали, что я пьянчужка. К тому же выпивка и кокаин жуткий дуэт. Но мне это нравилось. Я так жила, потому что эти вещи сглаживают друг друга. Дальше — больше. Я могла себе это позволить. Кокс был таким дешевым, а мы были рокерами. Какая разница? Я останавливалась только тогда, когда не могла получить запрещенные препараты от немецких фармацевтов. Я была снобом».
Ее последний муж, бывший роуди AIRPLANE Скип Джонсон, сказал, что она становится слишком «джекилхайдовской». «Я была спокойной, когда не пила. В другие дни я была шилом в заднице. Я отлично проводила время, а остальные говорили: «Ох, Господи. Заткните ее». Если я видела человека в форме, он был для меня как красная тряпка. Я часто попадала в тюрьму за пьяные выкрики — словесные оскорбления».
На пути к трезвости Слик покинула сцену. «Мне не нравится, когда люди в возрасте поют о ребяческих чувствах, — говорит она. — Если вам нравится — вперед. Я часто смущала людей. «Боже, дорогая, уйди со сцены. Стань продюсером или типа того».
Кантнер все еще выступает. «Что ж, если ты потратил все деньги, добро пожаловать! Я не потратила, поэтому не играю. Мой папа, а он был банкиром, всегда говорил: одну треть откладывай, треть инвестируй в валюту, а на остальное можно валять дурака».
Сейчас Грейс Слик поднимается каждый день в 4 утра и начинает рисовать. Рисует она то, что понимает: белых кроликов, портреты мертвых рок-звезд, винные этикетки, поля марихуаны и детей с мороженым как метафору эпидемии ожирения. «Они продаются. У меня и Ронни Вуда один агент. Мы продаем картины людям, которые не нуждаются ни в искусстве, ни в наркотиках. Это корпоративные сотрудники. Но я не живу искусством. В противном случае я бы голодала. А роялти — это замечательно».
«Я всегда знала, что JEFFERSON AIRPLANE станут знамениты и не угаснут до моей смерти. В любом случае, — смеется Грейс, — я ее заслужила. Я написала пару хороших песен, но никогда не боялась платить по счетам».
Статья опубликована в журнале Classic Rock 174.
