«Я задолбался говорить про героин и кокаин, — заявлял Скотт Вейланд в интервью Rolling Stone в 2004 году. – Я устал говорить про ощущения, которые вы испытываете на заднем сидении полицейской машины». Журналист RS ехал в гастрольном автобусе VELVET REVOLVER по Среднему Западу в тот момент, когда их дебютный альбом «Contraband» добрался до 1-ой строчки американского чарта Billboard 200.
Вейланд казался похудевшим и нервным, однако расслабился, когда разговор коснулся [настольной ролевой игры] «Подземелья и драконы». Когда он рос в пригороде Огайо, снежный день означал беспрерывную игру. Тем не менее, беседа, как и его жизнь, все время возвращалась к темам наркотиков и наркотической зависимости.
Ниже приведены выдержки из ранее не публиковавшегося интервью.
STONE TEMPLE PILOTS не видели теплой критики, пока не выпустили сингл «Interstate Love Song» со второго альбома «Purple» (1994).
Да, этот сингл приняли очень хорошо. Самое смешное в том, что чем более теплые обзоры мы получали, тем меньше продавалось записей. Изначально мы были народной группой, но впоследствии начали экспериментировать. Базовый рок нам начал казаться скучным – мы стали слушать неопределенную поп-музыку и пробовать разные вещи. Был период времени, когда я натурально ненавидел рок.
Наши вкусы изменились, палитра расширилась, и мы отошли от среднестатистической непритязательной американской аудитории. В итоге ты понимаешь, что большинство людей, которые покупают записи – это далеко не меломаны, которые живут в больших многонациональных городах. Мы стали слишком сложными, и нам от этого стало хуже.
Если бы у вас был шанс сделать записи заново…
Я не изменил бы вообще ничего. Многое было связано с моими наркотическими экспериментами, которые впоследствии переросли в наркотическую зависимость. Наркотики хороши некоторое время, пока добавляют какую-то иску в творческий процесс. Что они делают, так это дают тебе объективность.
Каким образом?
Страшно, когда вы оказываетесь под угрозой как артист, особенно после большого успеха. Когда ты добиваешься признания массы людей, легко остаться в этой нише, понимаешь? Особенно когда это приносит солидные суммы. Если у вас есть формула, легко оставаться в колее. Но после экспериментов с героином я стал объективнее.
Я мог увидеть свою музыку со стороны. Страх ушел, поэтому я мог рисковать и исследовать. Знаешь, отправиться в звуковое приключение. Но есть и обратная сторона. Когда мы начали экспериментировать с наркотиками, группа стала рушиться. Я ушел еще дальше на своем сольном альбоме [1998’s «12 Bar Blues»]. Но в конечном итоге это переросло в зависимость, стало тягостью. Я был перегружен, потерял способность к восприятию. Мне казалось, что сердце скрыто под покрывалом.
Был период, когда STP не писали музыку – мы не очень-то ладили в тот момент. Но у меня была студия, так что я продолжал сочинять и записывать много музыки. Тем не менее, что-то подсказывало, что не стоит ее выпускать. Это был сплошной поток сознания; музыка была умна, но ей не хватало какой-то материи.
Мы записали [четвертую пластинку] «No. 4» (1999), и она была далека от идеала, хотя включала несколько действительно красивых моментов. Здесь был трек «Sour Girl» и, вероятно, самая эмоциональная песня «Atlanta». Из 11 или 12 песен на этой записи по крайней мере пять были реально мощными. После этого, конечно, я отправился за решетку [где пробыл в течение пяти месяцев].
Чему ты научился в тюрьме?
Это привело к двум с лишним годам полностью чистой жизни. Вот когда я впервые понял, как можно склеить и собрать свою жизнь. Многие артисты, будучи наркоманами, испытывают страх, что они не в состоянии писать без препаратов. У меня этого страха нет – сейчас мне намного легче обращаться к своим эмоциям.
У меня биполярное расстройство и перепады настроения – как бы ни было, с этим мне приходится иметь дело в повседневной жизни. Выступать, будучи взвинченным – не лучший момент. Но героин, вероятно – это самое худшее, что может случиться с вашим голосом. Он сушит горло. Каждый раз, когда я становился взвинченным, мой голос уходил на пару недель во время гастрольного тура.
Откуда исходит гнев в твоих текстах?
Я просто не хочу быть загнанным в угол. Каждый раз, когда я чувствую себя взаперти, я взрываюсь. Мое нутро молниеносно реагирует. На сцене я превращаюсь в другого персонажа. Там есть какая-то темная сексуальность, что совершенно на меня не похоже. Знаешь, я никому не позволяю узнать, кто я на самом деле.
Как ты определяешь успех VELVET REVOLVER?
У меня два ответа: Величиной своего следующего дома и уровнем счастья, с которым я просыпаюсь. Если бы мне не приходилось так упорно работать, чтобы измениться, я бы не стал тем, кем являюсь. Я люблю свою жену, люблю детей и люблю свою жизнь.
