Завтра (31 октября) исполняется 40 лет монументальной прогрессивной поп-метал-опере QUEEN «Bohemian Rhapsody», которая возглавила хит-парады Великобритании в 1975 году, а затем почти повторила успех в Америке в 1992 году благодаря знаменитой «синхронизации» в фильме «Мир Уэйна» (Wayne’s World). Влияние этой мелодии невозможно переоценить, ведь это случилось за семь лет до создания MTV. Группа выпустит концертный альбом/DVD «Queen – A Night at the Odeon – Hammersmith 1975», преимущественно состоящий из бутлегов, в следующем месяце (20 ноября), поэтому журнал Rolling Stone встретился с Брайаном Мэем, чтобы вспомнить легендарный хит, отразившийся на обоих поколениях.
Во время записи «Bohemian Rhapsody» ты представлял, во что это выльется?
Вряд ли кто-то предвидел это. Мы просто думали: «Это весело, это интересно, это может понравиться людям». Песню написал Фредди [Меркьюри]. Конечно, мы взаимодействовали, способствовали каким-то элементам и аранжировкам, как и всегда, но это ребенок Фредди, и все были ему благодарны.
У нас был неписаный закон, согласно которому последнее слово всегда оставалось за тем, кто принес песню. Но мы не были шокированы, потому что привыкли к такому процессу. Мы записали вещи вроде «My Fairy King» для первого альбома и массу сложных вещей для «Queen II», так что в этом не было ничего необычного. Фредди приходил с песней, и она могла звучать в стиле барокко. Было интересно посмотреть, куда это нас приведет. Вероятно, самая необычная вещь пришла от Джона [Дикона]. Он сказал Фредди: «Как ты собираешься назвать песню? «Mama»?». И Фредди ответил: «Не, я хочу назвать ее «Bohemian Rhapsody». Возникла небольшая пауза, каждый думал: «Лаааадно…». Я не помню, чтобы кто-нибудь спросил: «Почему?», — но так все и было. Довольно странно называть песню «Bohemian Rhapsody», но мы полностью доверились ему, и она стала важной вехой. Никто не знал об этом.
Как ты относишься к сцене в «Мире Уэйна»?
Майк Майерс позвонил мне и сказал: «Мы сделали кое-что, что кажется нам крутым. Хочешь послушать?». Я согласился, и он продолжил: «Думаешь, Фредди захотел бы услышать это?». В тот момент Фредди был действительно болен, и я сказал: «Да, я уверен, что он хотел бы». Майк дал мне кассету, мы посмотрели ее вместе с Фредди, и ему понравилось. Он просто смеялся и говорил, что это прекрасно.
Это странно, потому что видео стало чем-то культовым в Штатах. Было два события – «Мир Уэйна» и умирающий Фредди. Оглядываясь назад, я думаю, что это довольно странно. Ролик стал для нас своего рода возрождением в Штатах. Вообще, со Штатами связана странная история. Мы работали там больше, чем где бы то ни было в мире на ранних этапах, играли гастроли в течение нескольких месяцев, потом уезжали куда-нибудь еще, а затем возвращались в студию. Жизнь практически целиком состояла из гастролей по Штатам и записи.
Потом наступил период, когда мы потеряли контакт с американцами по ряду причин. После клипа «I Want to Break Free», где мы оделись в женскую одежду, пошла отрицательная реакция. Здесь, в Европе, всем это казалось действительно смешным, но в Штатах люди не смеялись. Я помню, как во время небольшого промо-тура лица людей становились бледными, когда они видели, что мы одеты как женщины. Это было неслыханно. В наше время можно заметить, что FOO FIGHTERS делают что-то похожее в клипе «Learn to Fly», и все зажигают с улыбками на лицах, но в те времена ощущалось состояние шока и ужаса среди медийных людей, и это абсолютно убило запись. В Европе она была грандиозной, как и в Австралии. Но не в Штатах.
Потом наша [американская] звукозаписывающая компания [Capitol] оказалась под следствием из-за взяток. Они вдруг выпали из системы, и в результате наш [сингл] «Radio Ga Ga» полетел вниз, как камень. Был еще один момент. Пол Прентер стал персональным менеджером Фредди. У нас были прекрасные отношения с радиостанциями Америки; мы могли сойти с самолета и попасть на две или три радиостанции. Но этот парень на все звонки отвечал: «Нет, Фредди это не интересно, он не хочет с вами говорить» — и это мгновенно испортило наши отношения с радио. В итоге мы потеряли связь с Америкой вплоть до Майка Майерса.
Знаешь, что создатели фильма хотели вставить в эту сцену GUNS N’ ROSES?
Нет, я не знал об этом. Серьезно? Весьма забавно. Это великолепная сцена. Самое забавное, что мы всегда считали [«Bohemian Rhapsody»] самоиронией. Если песня звучала на радио, мы принимались трясти головой под тяжелый бит. Это практически совпадало с нашим чувством юмора. Майк англофил, поэтому у него есть четкое понимание о том, что люди будут считать смешным в этой стране.
Было странно вернуться обратно в поколение MTV, когда вы выиграли премию [за музыкальное видео] Video Music Award [в 1992 году]?
Люди говорят, что мы придумали это, потому что «Bohemian Rhapsody» был, фактически, первым музыкальным видео. Мы невольно оказались в центре; нам было довольно трудно принять это. Мы никогда не думали, что песня будет представлена только в виде клипа. Это просто был один из способов популяризации. И вдруг ты уже не можешь выпустить запись без ролика, потому что в сознании людей песня визуализируется посредством ролика. Очень часто музыка обращается к собственным образам в голове человека, а клипы отбирали эту возможность, и песня навсегда оставалась припаяна к визуальному творению. От этого уже не избавиться.
Что же сейчас? «Bohemian Rhapsody» связана с «Миром Уэйна»?
Да, но «Bohemian Rhapsody» пересекла массу границ. Для многих людей это случилось по-разному. Я думаю, Фредди все сделал правильно, и мы тоже, надеюсь!
