Я всегда сравниваю себя с бородатой женщиной, — говорит Джульетт Льюис. – Потому что я актриса, которая стала музыкантом, женщина, которая пришла в рок-н-ролл, принадлежащий мужчинам… Я один из этих чудаков на фрик-шоу, понимаешь?». Льюис беседует с журналом Rolling Stone из Нью-Йорка за пару часов до кинофестиваля Tribeca Film Festival, где состоится премьера нового документального фильма о ее музыкальной жизни «Hard Lovin’ Woman».
Лента Майкла Рапапорта, которая будет доступна на Red Bull TV начиная с 23 апреля, документирует середину 2000-х годов, когда Льюис решила отвернуться от успешной актерской карьеры (с номинацией на «Оскар» за ленту «Мыс страха» с Робертом Де Ниро) в пользу пропитанных потом и динамикой выступлений с собственной рок-группой JULIETTE AND THE LICKS. Обсуждая свои концерты, она говорит: «Я пытаюсь отдать все до капли, в очень физическом смысле. Это мой персональный катарсис под звуки ударной установки, гитары и баса. Я чувствую, как музыка пронизывает меня».
За минувшие годы THE LICKS успели распасться и воссоединиться, а Льюис, которой сейчас 42, снова обратилась к ТВ и кино. Но музыка все еще остается главным пластом в ее жизни. Недавно она записала «пару действительно диких песен» с участницей FLORENCE AND THE MACHINE Изабеллой Саммерс, а вскоре отправится в первое европейское турне за 7 лет. На следующую ночь после этого интервью Льюис выйдет со своей возродившейся группой во время афтепати после показа «Hard Lovin’ Woman».
«Сейчас я чертовски нервничаю, — восклицает она. – Но, знаешь, слава богу, что я нервничаю. Я бы начала нервничать, если бы оставалась спокойной. Эта нервозность сродни волнению. Это предвкушение, это энергия. В конце концов, когда я поднимусь на сцену, я хочу отдаться этому чувству. То же самое я пытаюсь делать на съемочной площадке. Я просто пытаюсь быть правдивой».
Неугомонная Льюис поговорила с журналом Rolling Stone о грядущей документалке, клейме актера-рокера и музыкантах, с которыми ей довелось поработать, включая Дэйва Грола, появившегося в фильме. Еще она рассказала, что благодаря персонажам, которых она воплощала на экране в таких лентах как «Мыс страха», «Прирожденные убийцы» и «Калифорния», ее считают сумасшедшей в реальной жизни.
Как создавался фильм «Hard Lovin’ Woman»?
Все происходило очень органично и синхронистически… Есть вообще такое слово? [Смеется] Я всегда хотела сделать документальный фильм, некое любовное письмо для аудитории, которая приходит на наши концерты. В течение многих лет я собирала эти кадры, но никогда ничего с ними не делала. Как-то раз мой друг Тед Ньюсом подошел ко мне с готовой идеей. Он работал с Red Bull, и они запускали новую ТВ-платформу, поэтому искали интересные истории. Как только они упомянули, что Майк Рапапорт может снять фильм, я вписалась. Я знала, что могу доверить ему все свои архивные кадры из молодости. Мы знакомы уже лет двадцать. Но если убрать в сторону нашу дружбу, он настоящий фильммейкер. И он создал потрясающе красивую историю.
Тебя что-нибудь удивило, когда ты посмотрела готовый продукт?
Да – абсолютно все! Смотреть на себя действительно трудно, знаешь? Ты постоянно думаешь: «Черт, заткнись уже…». Ты постоянно живешь с собой. Но самое главное – все, что показано на экране, правда. Это позитивная, далекая от непристойности документалка. Майк рассказал, что движет артистом. Серьезно. Безусловно, это меня захватывает, как артиста. Еще я была удивлена количеству юмора. Я рада, что Майк показал его; в реальности я очень серьезный человек. Хотя, к черту, я не знаю.
Ты бросилась в музыку прямо перед 30-ым днем рождения. Тогда ты говорила, что наступление возрастного рубежа сыграло значительную роль в решении.
Думаю, я начала входить в состояние самоуспокоенности, а это самая страшная вещь для артиста. Я чувствовала, что время преследует меня. К тому же, сколько себя помню, я всегда хотела стать исполнителем и автором песен. Поэтому мое осознание того, что к своим 30-ти я так и не сделала этого, обескураживало. Мол: «Господи! Я должна бросить все силы на творческую реализацию!». Конечно, я не чувствовала себя старой, но мне было уже не 17-ть лет, так что я решила создать группу, и это позволило мне добраться до высот, которые были закрыты для меня в юном возрасте. В тот момент у меня была сумасшедшая трудовая этика. Я была дисциплинирована. Все проблемы с наркотиками остались позади. Я подошла к рок-н-роллу в атлетическом состоянии. Речь шла о стойкости, выносливости и сцене, а не разврате и прочем дерьме.
Один из моментов, затронутых в ленте «Hard Lovin’ Woman» — это большой скепсис в отношении актеров, которые начинают музыкальную карьеру. В одной из сцен ты говоришь с журналистом, который спрашивает, «кто лучше — твоя группа или команда Рассела Кроу». Тебе приходилось бороться с ощущением, что ты в некотором роде дилетант в мире рок-н-ролла?
Да, но это была самая малая из проблем. Сложность заключалась в развитии как композитора, исполнителя и лидера группы. Но я сделала это. Что касается взглядов других людей, я знала, что они настроены против. Но довольно быстро я поняла, что чертовы ожидания в любом случае будут ниже плинтуса, и с этим ничего не поделать, кроме как держать удар! [Смеется] Я знала, что музыка скажет громче слов.
Что у тебя происходит в музыкальном плане?
Я заказала свой первый тур за последние семь лет. Отсюда мы поедем в Европу, и я очень рада. И еще, боже, ребята, я должна сказать вам. Вы ведь Rolling Stone, и вас заботит музыка, верно? У меня есть великолепная ритм-секция. Большего и желать нельзя. Я завербовала Брэда Уилка из RAGE AGAINST THE MACHINE на ударных и Хуана Альдерете [де ла Пена] из THE MARS VOLTA на басу. Это просто мечта. Монструозная ритм-секция, переполненная мощнейшим грувом. Теперь у меня есть эта парочка.
Также у нас есть гитарист Тодд Морс, мой оригинальный товарищ, с которым мы запускали THE LICKS, и еще один гитарист Ник Мэйбери, игравший в последней группе Скотта Вейланда. Мы будем играть старый материал THE LICKS и немного новых песен.
Ты упомянула Хуана из THE MARS VOLTA. Раньше ты работала с другими членами этой группы, в том числе Омаром Родригес-Лопесом, который играл на гитаре и продюсировал твой сольный альбом 2009 года «Terra Incognita».
Омар невероятный продюсер. Он помог мне стать бесстрашной и сделал меня более цельным автором песен. Я всегда говорю, что это моя самая странная запись в том смысле, что многие песни имеют нетрадиционные структуры. Есть звуки, которые отличаются от звучания THE LICKS, и я хотела этого. Я нуждалась в этом.
Последний альбом THE LICKS «Four on the Floor», выпущенный в 2006 году, продемонстрировал Дэйва Грола. Что ты почерпнула из опыта работы с ним?
Массу всего. Я не могу подобрать другого слова, кроме как «наставник», описывая его. Мы встретились с FOO FIGHTERS на заре существования нашей группы, на фестивале Reading and Leeds Festivals. Думаю, это был 2004 или 2005 год. Дэйв действительно поддерживал нас, и я чувствовала, что могу говорить с ним о чем угодно. Позже, когда мы искали нового барабанщика, он сказал: «Я готов!». Он просто взорвал песни. В нем столько силы. Быть рядом с таким комком энергии – это как быть рядом с Зевсом.
В фильме «Hard Lovin’ Woman» он говорит о тебе милые вещи.
Вот это поворот, да? [Смеется] Это довольно забавно.
Наконец, в одной из последних сцен Майкл Рапапорт спрашивает: «Почему люди считают тебя сумасшедшей?». Думаешь, это действительно так?
Знаешь, мы пользуемся языком мира, в котором живем. Многие люди, включая Джорджа Клуни, говорят при встрече: «О, ты такая приземленная!». Но самое смешное, что это преследует меня всю жизнь. Я даже собиралась назвать свой первый сборник «Is She Crazy?». В общем, не знаю. Думаю, этот ярлык рождает целую кучу моментов. Но мне все равно. Это смешно. Когда Майк задал этот вопрос, я не знала, что ответить! Если людям нравится называть меня сумасшедшей, что ж, это лучшее прозвище….
