Я помню, как в 14 лет ходил в футболке SCORPIONS по местному парку. Копы остановили меня и не отпускали, пока я не попросил друга съездить за отцом, чтобы он привез мне другую одежду, а они смогли сорвать майку SCORPIONS, — вспоминает некий B. — иранский металхэд, пожелавший остаться неизвестным. – Страх нарваться на неприятности существовал всегда. Это мощный всплеск адреналина. Для нас быть частью движения сродни бунтарству».
Джинсы и кожа, свойственные рок-н-роллу, доставят вам немало проблем в Иране, и мы говорим не просто о паре пощечин или оскорблений. В стране, которая после революции 1979 года оказалась во власти теократического режима, обвинения в «богохульстве» и «поклонении дьяволу» могут привести к длительному тюремному заключению и даже смертной казни. Вот вам яркий пример, активно обсуждавшийся в металлической блогосфере всего несколько месяцев назад. Два участника иранской грув-металлической группы CONFESS: Никан Сэянор Хосрави (Nikan Siiyanor Khosravi) и Араш «Chemical» Ильхани (Arash Ilkhani) – были арестованы в ноябре 2015 года якобы за «оскорбление исламских святынь» и «распространение антигосударственной пропаганды». Музыкантам, которые, по сообщениям, все еще удерживаются властями, потенциально может грозить тюремное заключением сроком до шести лет.
И хотя об арестах публиковалась лишь ограниченная информация, член международной неправительственной организации Amnesty International (AL) в Иране Раха Бахрейни (Raha Bahreini) подтвердила, что оба участника группы могут стать жертвами жестокой иранской системы, подавляющей свободу самовыражения. Как упоминалось чуть выше, Иран стал исламской республикой после исламской революции во главе с очень консервативной клерикальной элитой. Любые формы вестернизации и современные мировые практики здесь запрещены, если они не согласуются с местной интерпретацией исламского права.
«Запрещенная музыка в Иране выходит за пределы западного искусства, — комментирует Бахрейни. – Любая музыка, у которой нет лицензии от властей, считается незаконной. В списке числятся сольные певцы, которым со времен исламской революции запретили обнародовать свой голос, а также артисты, не соответствующие авторитарным правилам, и художники, которые обращаются к запретным темам или критикуют социально-политические моменты».
B. покинул Иран шесть лет назад, и будучи метал-ребенком доинтернетовской эры 90-х, он объясняет, что заполучить тяжелую музыку стало почти невозможно, когда режим распустился во всей красе. «У нас не было никаких музыкальных магазинов, журналов и доступа к внешнему миру, — вспоминает B. – Буквально все было под запретом, и если они ловили вас с западной музыкой, пиши пропало».
Сейчас, когда речь заходит о доступности, интернет играет большую роль, и хотя правительство Ирана подвергает цензуре веб-сайты и социальные сети, B. говорит, что они «могут сделать гораздо больше». Тем не менее, доступность запрещенной музыки все еще значительно ограничена. Например, социальные сети группы CONFESS, замешанной в скандале, теперь контролируются властями.
B. отмечает, что с тех пор изменилось не так уж много. «Копии и цифровые файлы являются основным источником музыки в Иране. Мы ничего не можем заказать; у нас невозможно пользоваться Paypal. Никаких концертов. Может, время от времени кучка друзей собирается вместе, чтобы поиграть для себя, но это абсолютный андерграунд. Конечно, группы есть, но они должны получать разрешение от правительства. Это не тот метал, каким мы его знаем. Людей арестовывали раньше, и арестовывают сейчас. Никаких серьезных изменений не будет, пока здесь исламский режим, я уверен».
С 1989 года страна находится под управлением Великого аятоллы Али Хаменеи, который контролирует судебные органы, средства массовой информации и военных.
Иран часто оказывается под международным давлением со стороны СМИ и правозащитных организаций, таких как Amnesty International, а по числу смертных казней страна находится в пятерке лидеров (наряду с Китаем, Саудовской Аравией и США). Закон о богохульстве – не шутка; оскорбление пророка Мухаммеда – это высшее преступление. По словам Рахи, было всего несколько случаев, когда смертная казнь использовалась в наказание за «нелепые» преступления. Например, духовный учитель Мохаммад Али Тахери был приговорен к смерти в прошлом году по обвинению в «распространении коррупции». Сейчас он на пятом году одиночного заключения, а любой, кто осмелится его поддержать, также рискует попасть под арест.
Еще один недавний случай преследования артистов касается заключения двух музыкантов и режиссера, которые, подобно дуэту CONFESS, проходят по делу об «оскорблении исламских святынь» и «незаконной аудиовизуальной деятельности». Международное давление, тем не менее, становится силой, с которой приходится считаться, говорит Раха; правозащитница убеждена, что чем больше людей будут бороться за права человека, тем большее влияние могут оказать протесты.
Однако по мнению иранского светского активиста Реза (Reza), покинувшего страну несколько лет назад, судебная система коррумпирована, а наказания варьируются в зависимости от настроения судьи. «Это сумасшествие и безумие, — объясняет он. – Здесь разгул коррупции, и нет присяжных, а это значит, что судья будет опираться на собственные суждения». Реза добавляет, что из всех субкультур в Иране металлисты – самая опасная. «Металлисты сталкиваются с серьезными проблемами, и это далеко не первый случай. Они называют это «сатанинской музыкой», — говорит он.
«Другие музыкальные жанры караются не так жестоко. Если вы ищете рок-концерт, вы его найдете, пусть даже люди не смогут на нем танцевать или петь. Но с металом все совершенно иначе, потому что он содержит в себе элементы ярости и политические аспекты. Я помню один случай несколько лет назад, когда они раздели всех участников группы в поисках татуировок. Им определенно достается сильнее».
Андерграундная жизнь здесь существует, культура развивается, но она прячется в четырех стенах. Люди по-прежнему занимаются сексом, принимают наркотики и зажигают под рок-н-ролл в подвалах, но как только человек выходит за дверь, он должен адаптироваться к исламской идентичности.
«Правительство не сможет остановить культуру, — объясняет Реза. – Они не могут ее контролировать… Одного арестуют, его место займет другой. Жизнь продолжается».
B. смотрит на будущее участников CONFESS с опаской и считает, что преследование металлистов продолжится, как и раньше. У истории нет счастливого конца. Страх вполне реален, правда, это не останавливает B. или других людей.
«Ты всегда будешь ловить этот глупый взгляд на их лицах, если выйдешь на улицу с длинными волосами и в коже, — добавляет B. – Но, как сказал Лемми [Килмистер], если им не нравится рок-н-ролл, они мне тоже не нравятся».
