Пока THE WHO колесят по Северной Америке с юбилейным туром «The Who Hits 50!», который Роджер Долтри называет началом «долгого прощания», PEARL JAM’s Эдди Веддер делится своей любовью к легендам рока на страницах Rolling Stone.
THE WHO начинались как зрелище. Они были впечатляющими. В самом начале группа была чистым воплощением разрушительной силы; позже, когда вышли такие альбомы как «Tommy» и «Quadrophenia», они соединили сырую энергию с аккуратностью и желанием устроить размашистые музыкальные эксперименты. Они спраивали: «Где предел рок-н-ролла? Может ли сила музыки изменить восприятие?».
Пит Таунсенд стремился к духовной ценности своего искусства. Они были невероятной командой, чей главный сонграйтер вдарился в поиски смысла и гармонии в своей жизни. Он поделился этим путешествием со слушателями, став источником вдохновения для других, которые тоже начинали искать свой путь. Все это они сделали, будучи рекордсменами Гиннеса в качестве самой громкой группы.
Я дерзну сказать за всех поклонников: THE WHO безмерно обогатили мою жизнь. Больше всего меня поражает то, как они пробили каждую дверь рок-н-ролла, оставив за собой лишь щебень и крохотное поле для наших собственных экспериментов.
Сначала они взялись за высокомерие, когда Пит сказал: «На самом деле, мы самая обычная группа». Когда они отточили свое искусство, это отношение прижилось.
Здесь начинается дорога будущих панков. Они хотели быть громче, поэтому мотивировали Джима Маршалла изобрести 100-ваттный усилитель. Им нужно было еще больше звука, поэтому они начали увеличивать их число. Поговаривают, что они одними из первых применили гитарный фидбэк во время записи «Anyway, Anyhow, Anywhere» в 1965 году. THE WHO рассказывали истории в каждой из своих песен на протяжении всех пластинок, раздвигая тем самым границы. Каковы пределы этой истории? Как передать все это (без видеоэкранов и так далее) огромной толпе слушателей? Разбить инструменты? Кит Мун говорил, что они хотели схватить аудиторию за яйца. Пит возражал, сравнивая свое творчество с работами немецкого авто-деструктивного движения, где любое произведение саморазрушается или взрывается по истечение определенного времени. Это было высокое искусство.
Мне было около 9 лет, когда няня поставила «Who’s Next» на вертушку. Родители уехали. Окна задрожали. Потолок дребезжал. Рок-н-ролл. Это было началом моего погружения в музыку, обладающую душой, бунтом, агрессией и притягательностью. Разрушением. Все это было в THE WHO. На дворе стояла середина 60-х, когда на вершине был R&B, мини-оперы, Вудсток и сольные записи. Представьте себе ребенка, который натыкается на локомотив «Live at Leeds». «Привет, меня зовут Эдди. Мне 10 лет, и я собираюсь взорвать свой мозг к чертям!». Запись THE WHO была динамичной. Подача Долтри демонстрировала уязвимость при отсутствии слабости; сомнение и растерянность без признания вины или сочувствия (вы обязаны услышать вокал Роджера в песне «Lubie [Come Back Home]» — бонусном номере с переиздания их первого альбома «The Who Sings My Generation». Это высшая степень безумия).
Возможно, THE WHO остаются самой влиятельной живой группой в мире. Даже панк-легенда и музыкальный историк Джонни Рамон согласится со мной. Невозможно объяснить Кита Муна и его игру. Джон Энтвистл был загадкой для самого себя – еще один виртуозный музыкант-небожитель. Роджер превратил микрофон в оружие, казалось бы, только для самообороны. И вместе с ними Пит выскакивал со своим орудием Seventies Gibson Les Paul – потрясающе тяжелой гитарой. В качестве живой группы они создали импульс, и казалось, что этот ритуал освобождает их (послушайте «A Quick One While He’s Away» из фильма «Рок-н-ролльный цирк «Роллинг Стоунз»).
Несколько лет назад в Чикаго я видел, как Пит выжимает ноты из своего инструмента, будто механик, отжимающий масло из тряпки. Я был свидетелем превращения гитары в живое существо, пока он пытался забить ее до смерти и задушить. Когда Пит убрал гитару в сторону, клянусь вам, я почувствовал облегчение, исходившее от нее. Stratocaster был в поту, но в поту своем собственном.
Джон и Кит сделали THE WHO тем, кем они являются. Роджер был скалой. Тогда как Пит прошел все это и пережил больше, чем кто-либо в мире. Может быть, он обошел даже Кита Ричардса, виновного в большинстве вещей, которые ему приписывали.
Отношения композитор/слушатель стали еще глубже спустя эти годы. Пит понял, что звезда в рок-н-ролле загорается от аудитории. Мол: «Пока вы здесь, мы знаем, кто мы». А не так: «Вы стоите здесь, и мы заплатим вам тонну денег; вы будете развлекать нас, пока мы едим своих устриц». Он увидел, что связь может быть глубокой. Еще он понял, что публика может сказать: «Когда с вами будет покончено, мы найдем других».
Но от себя и от лица всех остальных (включая лавочников, прорабов, специалистов, коридорных, могильщиков, режиссеров и музыкантов) я скажу, что их заменить невозможно. Да, Пит, это действительно так. Музыка может нас изменить.
