Несмотря на холодное октябрьское утро в Нью-Йорке, Дэйв Гаан кажется озорным. «Надеюсь, вы играете в баскетбол, — резко говорит 53-летний певец возвышающемуся официанту в шумном ресторане отеля Gemma на улице Бауэри в районе Ист-Виллидж. Потенциальный гигант говорит, что занимается баскетболом уже очень давно, и певец просто смеется, заказывая обычный кофе.
«Есть что-то особенное в этом городе, где я чувствую себя, как дома, — весело заявляет Дэйв. – Это место, блестящее и яркое, одновременно темное и потрепанное снаружи. Перед нами причудливый отель, а вниз по улице метадоновая клиника. Ты можешь видеть оба мира. Мне всегда это импонировало».
Гаан с головы до пят одет в черное и украшен очками, которые не снимет до конца интервью. Но несмотря на его одежду и всемирную славу в качестве исполнителя поп-хитов вроде «Enjoy the Silence» и «Never Let Me Down Again» DEPECHE MODE, Гаан обладает удивительно большой личностью. Отчасти его хорошее настроение связано с тем, что «Angels & Ghosts» — мрачный и кинематографичный совместный альбом певца и британского дуэта SOULSAVERS – наконец, выйдет 23 октября.
Будучи продолжением «The Light the Dead See» (2012), новый лонгплей находит Гаана за пением под аккомпанемент умных, призрачных гитар, органа и оркестровых струнных. Драматические и мечтательные композиции, как то «Don’t Cry» и «One Thing», позволяют ему иначе преподать свой голос, в то время как сингл «All of This and Nothing» находит его за строчками «солнце встает, пока ты спишь» поверх мерцающего и пространного пост-рока. Беглое прослушивание убеждает в мысли, что он наслаждается передышкой от ледяных синтезаторов своего главного коллектива.
Вместе с дуэтом SOULSAVERS Гаан создает богатый нюансами звук, для воплощения которого требуется группа из 10 человек, включая членов SPIRITUALIZED и PORNO FOR PYROS, которые сыграют песни вживую, когда альбом «Angels & Ghosts» отправится на гастроли в этом месяце. Ну а пока Гаан потягивает кофе от профессионального баскетболиста и объясняет, почему SOULSAVERS важны для будущего DEPECHE MODE.
Ты живешь в Нью-Йорке около 20 лет. Почему здесь?
Это первое место, за исключением моей родины, к которому я почувствовал привязанность. Я всегда считал себя не от мира сего, когда был ребенком. Для меня всегда было непросто оставаться вместе с людьми. Поэтому тот факт, что я прожил здесь 20 лет и завел несколько друзей, что-то значит. Множество историй и характеров я создавал, выбираясь на улицы Нью-Йорка.
Тебе нравится темная сторона города?
Меня всегда прельщала потрепанная сторона вещей здесь, в Нью-Йорке. Но мне больше по душе смотреть на нее извне, чем снова погружаться туда. Я провел здесь много времени и долго выбирался наружу, поэтому не слишком спешу снова окунаться в темную сторону. Но мне нравится наблюдать.
Вы записывали «Angels & Ghosts» по всему миру. Что было записано здесь?
Я придумал немало идей в своей маленькой студии с помощником, после чего отправлял материал Ричу [Мачину, члену SOULSAVERS]. К примеру, ему понравились некоторые бэк-вокалы для «Don’t Cry», и мы записали церковный хор вместе в [студии] Electric Lady. Мы пришли туда рано утром и оставались до рассвета следующего дня. Запись велась в стиле старой школы, когда у тебя есть только один шанс. Не было роскоши в духе: «Давайте попробуем завтра». Наоборот: «Нет, мы подтолкнем тебя, но все нужно сделать сегодня». Мне это нравится.
Отличается ли работа от DEPECHE MODE?
Да. С DEPECHE времени у нас было в избытке, и я всегда говорил, что этого слишком много. Мы устраивали четырехнедельные сессии, и за это время иной раз появлялось только три или четыре песни, так что я сокращал время, потому что это подталкивает всех работать продуктивней. Если у вас слишком много времени, вы начинаете беспокоиться из-за пустяков. Если вы запрете Мартина [Гора] в комнате с кучей аналоговых синтезаторов, он будет играть с этим материалом целую вечность.
Таким и был его сольный альбом в этом году.
Да, точно. У Мартина есть домашняя студия, там он работает. Ему это нравится. Его альбом был продолжением материала, который мы либо отвергли, либо не смогли записать. У нас было около 20-25 демо, которые мы готовы были записывать для альбома «Delta Machine» [2013]. Это были те же кусочки и идеи.
Что тебе дает SOULSAVERS?
Много чего. Мне нравится работать по-разному и развивать идеи с людьми, которые готовы на определенные риски. Я возвращаю этот опыт обратно в DEPECHE MODE; так и было на альбоме «Delta Machine». Материал, который я сейчас пишу, как мне кажется, появится на будущей записи DEPECHE. И мне кажется, что я бы не смог его написать без этого альбома SOULSAVERS.
Звучит так, будто DEPECHE MODE чувствуют себя отлично.
Мне до сих пор кажется, что мы не закончили. Мартин и я на одной волне. Если бы нам казалось, что новой записи быть не должно, мы бы ее не делали. Я видел его несколько недель назад. Мы говорили о группе, и он был очень заинтересован в том, что делают SOULSAVERS. Он приходит на шоу в Лос-Анджелесе, потому что хочет знать, что творится у меня в голове. Я тоже хочу знать, что у него.
Получается, новый альбом DEPECHE MODE вполне реален?
Мы собирались встретиться в конце года, чтобы поговорить о планах. Мы хотели бы сделать еще один диск. В общем, мы все обсудим, и я не удивлюсь, если в следующем году группа отправится в студию.
Десять лет назад ты говорил Rolling Stone, что тебе не нравится звук собственного голоса. Сейчас восприятие изменилось?
Я стал чувствовать себя уверенней. Около 10 или 15 лет назад я начал искать свой голос, изучая собственные мелодии и лирику сольных альбомов. С помощью записей SOULSAVERS я понял, что сейчас мое творчество соответствует моему текущему восприятию, что очень приятно после стольких лет.
Альбом «Angels & Ghosts» начинается с очень обнадеживающей песни «Shine». Почему ты придерживаешься такого направления сейчас?
Это довольно оптимистическая сторона. У меня была эта мелодия и незаигранная лирическая идея, которая появилась после концерта DEPECHE в Берлине. Пару лет назад мы играли на огромном стадионе. Это была одна из тех ночей, когда все кажется просто прекрасным. Я пел так, будто бы у меня была вся энергия, в которой я нуждался. Я огляделся и понял, что все остальные чувствуют то же. Я посмотрел на Кристиана [Айнера], нашего ударника – и мог с уверенностью сказать, что мы часть одной команды. Я мог сказать, что он чувствует то же самое. Когда мы вернулись в отель, мелодия крутилась в моей голове. Я записал ее на телефон, и когда Рич отправил мне гитарные треки, я вспомнил о ней, и части пазла собрались моментально. Песня «Shine» действительно задает тон альбому, поэтому мы сделали ее первой.
Наконец, в одной из баллад, «One Thing», ты поешь о просмотре «безвкусных шоу на ТВ». Какие программы предпочитаешь ты?
[Смеется] Когда песня становится немного темной, я стараюсь вложить в нее что-то забавное. Вот почему я пою: «There’s always ‘Life on Mars’ out there for me» — ведь очевидно, что это песня Боуи. Независимо от того, как я себя чувствую, это одна из тех песен, которые преобразуют весь мир, и я могу почувствовать себя его частью. Музыка способна на это. В песне я вроде как хандрю, но потом говорю: «К черту. Давайте смотреть это дерьмо и зависать в коматозе». Это мой наркотик, ТВ.
Я смотрю массу шоу, которые мне действительно нравятся, но когда они заканчиваются, меня накрывает разочарование. Это и «Во все тяжкие», и «The Daily Show» после ухода Джона Стюарта; это что-то вроде якоря. Такое же чувство испытываешь, когда заканчиваешь альбом. Но как насчет трэша, республиканских дебатов? [смеется] Это чертовски весело. Я просто сижу, как прикованный: «Не бывает ничего лучше». В общем, «Семейство Кардашян» и республиканские дебаты.
Кто-то должен объединить эти шоу.
Из-за того, что мы перекормлены, мы втягиваемся в это.
