Вы не услышите «We’re Not Gonna Take It» в новой документалке «We Are Twisted Fucking Sister!». К слову, вы вообще не услышите песен с мультиплатиновой пластинки TWISTED SISTER «Stay Hungry» (1984). Дело в том, что убедительная лента от режиссера Эндрю Хорна, ответственного за документалку «The Nomi Song» (2004) о покойном немецком певце Клаусе Шпербере, всецело фокусируется на раннем десятилетии группы, полном тяжелой работы, разочарования и фрустрации, которые предшествовали коммерческому прорыву хэви-металлистов из Нью-Йорка.
Легендарная банда выступала в клубах Большого яблока, Коннектикута и Нью-Джерси на протяжении 70-х годов, регулярно развлекая тысячи поклонников, пока дельцы из Великобритании не обратили на них внимание, опередив американскую индустрию, которая считала TWISTED SISTER не более чем шуткой. «Эндрю берется за историю в духе «Рокки», — объясняет фронтмен Ди Снайдер. – Думаю, это делает документалку очень привлекательной не только для фанатов TWISTED SISTER; он обращается к более широкой аудитории, рассказывая о борьбе и преданности. У нас достаточно фильмов о том, как ребята собираются вместе, выступают и распадаются, а затем мирятся – это типичная вещь в музыкальном мире. Наш фильм ни на кого не похож!».
Фильм «We Are Twisted Fucking Sister!» включает веселые и откровенные интервью со Снайдером и гитаристами TWISTED SISTER Джей Джей Френчем и Эдди Охеда, а также басистом Марком Мендоса и покойным барабанщиком Эй Джей Перо, который скончался в марте 2015 года. Повествовательная часть разбавлена множеством клубных кадров и фрагментами британских набегов группы начала 80-х.
Официальный релиз документалки «We Are Twisted Fucking Sister!» состялся 19 февраля на лейбле Music Box Films, а незадолго до этого Ди Снайдер поговорил с журналом Rolling Stone о бурном периоде TWISTED SISTER, легендарном лидере MOTÖRHEAD Лемми Килмистере и поступках Дональда Трампа, который недавно использовал песню «We’re Not Gonna Take It» в своей предвыборной кампании.
https://www.youtube.com/watch?v=F54T7XtlGSU
Тебе понравилось смотреть, как ваше прошлое выкладывают на пленку?
Вообще, это странно [смеется]. Я все помню и знаю историю, поэтому постоянно следил за собой… единственное слово, которое приходит в голову – «кислятина». Мол, я пришел сюда невинным 20-летним ребенком с типичной рок-н-ролльной мечтой: Собрать группу, написать несколько песен, заполучить любовь публики, контракт, баснословные богаства и знаменитость. Но с годами я становился жестче и злее, потому что отказ следовал за отказом. Когда я присоединился к TWISTED SISTER, то подумал: «Вот она, группа! Первая часть готова! Мы всего добьемся!».
И мы добились – только потребовалось десятилетие [смеется].
Фильм показывает, насколько яркой была клубная сцена в 70-е годы, но полностью игнорирует все, что происходило на Манхэттене в то же время.
Да, это действительно так. Этой сцены больше не существует – она умерла, когда алкоголь разрешили продавать после 21 года. Тогда пить можно было с 18 лет, не предъявляя никаких удостоверений с фотографией; по сути, любой человек с доступом к принтеру мог получить документ [смеется]. Черт, а ведь именно так я встретил свою жену; ей было 15 лет, а мне 21, и она пробралась в бар! В культурном плане тогда все было иначе. Эта сцена была совершенно безумной. В 1977 году мы зарабатывали около $350.000 в современном эквиваленте, просто играя в клубах.
Представь, что тебе 22-23 года, и ты зарабатываешь 350 тысяч; дети разъезжают на «мерседесах» и покупают дома! Но мы были звездами в этом маленьком микрокосме; стоило выйти за его пределы, и нас никто не признавал. По этой причине TWISTED SISTER избежали сладкой ловушки самообмана. Мы не считали себя звездами. Мы понимали, что должны избежать этого, иначе конец.
Наверное, сложно было смотреть, как крупные лейблы подписывали всех ребят поголовно из клуба CBGB, но полностью игнорировали вас.
Чувак, прямо в яблочко! Совершенно точно! Лейблы приходили в CBGB, видели 100 человек по субботам и говорили: «Вау, эта группа просто рвет всех!». И в это же время TWISTED SISTER играли перед аудиторией 1000-4000 человек в сутки пять дней в неделю! В 1979 году мы играли бесплатный концерт в местном парке развлечений под названием Adventureland в Амитивилле, Лонг-Айленд – 23.000 ребятишек пришли, чтобы посмотреть на эту группу без контракта в ту же ночь, когда KISS играли в полупустом «Мэдисон-сквер-гарден»! И вы еще удивляетесь, почему я злился на весь мир [смеется]! Однажды мы сыграли аншлаговое шоу в Palladium в Нью-Йорке на 3.500 мест, но все лейблы проходили мимо, зато подписывали ребят из CBGB.
Может, они просто не хотели иметь ничего общего с музыкантами из Лонг-Айленда, которые носили макияж и играли хард-рок?
По определенным причинам TWISTED SISTER не могли пересечь этот мост. Это был Манхэттен, с лейблами и маленькими клубами, где подписывали группы. Может, всему виной наша спесь и нежелание идти в Нью-Йорк. Мы так и говорили: «Ноги нашей не будет в дерьмовых клубах, которые ничего не заплатят. Что вы имеете в виду, когда говорите «заплатят, сколько захотят»? Нам платят тысячи долларов за концерты, и у нас есть большие сцены. Нам не нужен этот CBGB!». Может, если бы мы сыграли шоу там…
Но наше эго было чертовски большим, поэтому мы не могли заставить себя снизойти до небольших клубов и играть за меньшие деньги, даже во благо, понимаешь? Нам стоит принять ответственность за такое решение – сейчас я это понимаю [смеется]!
Как думаешь, вы должны были поступить по-другому?
Знаешь, мы собрали бурлеск-группу, когда тренд уже закончился [смеется]. TWISTED SISTER – это переформированная группа Джей Джея; когда присоединился я, Джей Джей начал терять элементы ранних дней – они начинали как клоны NEW YORK DOLLS.
Я пришел и сказал: «Нет! Мне нравится этот материал! Я деревенщина! Я хочу так одеваться!» [смеется]. Так мы перехватили факел… Когда ты молод и безумен, ты делаешь что-то не из-за того, что это популярно или правильно, а потому что увлечен. Поэтому я ни о чем не жалею. Я не жалею, что придерживался своего мнения; не жалею, что верил в себя. Я этим горжусь. Сожаления пришли позже, когда группа все сделала, а я стал мегаманьяком; я позволил нарциссизму взять верх и убить курицу, которая после долгих лет упорной работы снесла золотое яйцо. Я действительно сам виноват. Вещи, которые я хотел бы поменять, нашли отражение в документалке. Что еще? В целом, это было сумасшедшее путешествие. Изменился бы я, если бы знал, что путь будет настолько длинным? Возможно, нет! Но если бы вы сказали мне тогда: «Слушай, ты все получишь, но нужно поиграть в этой группе восемь лет» — я бы подумал: «Хм… я хочу другую группу!» [смеется]. Хорошо, что мы не узнаем об этом. Можно перегореть, глядя на гору, которую пытаешься оседлать, знаешь.
В фильме Джей Джей изображается как доктор Франкенштейн, а ты становишься его монстром. Можешь рассказать об этой динамике?
Я присоединился к группе, которая принадлежала Джей Джею. Я был новым парнем, и об этом рассказывается в фильме, поэтому он не рассматривал меня как официального члена. После прослушивания я услышал такие слова: «Посмотрим, как пойдет» [смеется]. У меня никогда не было чувства стабильности внутри группы.
Когда он отверг первую написанную мной песню, я сделал своей миссией укрепление статуса. Сначала Джей Джей читал на сцене рэп – он был фронтменом, а я просто стоял и немного пел. Со временем я понял, что нужно обезопасить себя. Я работал все упорней и упорней, чтобы стать незаменимым участником группы. Закончилось все в доминирующей точке, когда я стал лицом, автором, режиссером и костюмером TWISTED SISTER. Они уже не могли избавиться от меня, даже если хотели!
Фильм не чурается довольно глупых решений TWISTED SISTER, как, например, чучела Барри Уайта, которое вы вешали на сцене.
Верно! Когда я присоединился к группе, диско было на высоте, поэтому рок-группы не получали признания; ты не мог толком работать. Чтобы конкурировать с этой диско-машиной нужно было что-то сделать – нельзя было идти и петь песню. Нужно было устроить шоу. В музыкальном, визуальном и устном плане. Нужно было захватить внимание аудитории. Мы стали очень, очень хороши в этом.
Мы выжили и помогли уничтожить диско.
Наш первоначальный ударник Мел Андерсон был черным, а Эдди, наш гитарист, пуэрториканцем; мы были городскими ребятами – все, кроме меня, разумеется – и у нас не было предвзятого отношения к телесным признакам. Барри Уайт просто символизировал пороки диско, поэтому мы вешали его чучело.
Однажды мы сделали это в каком-то из сельских городков штата Нью-Йорк, и люди закричали: «Убей негра!». Мы такие: «Вау! Вау! Минуточку! Это образ, метафора!». А они: «Нам все равно – мы рады, когда вы убиваете одного из них!». Живи и учись!
До этого фильма я не понимал, насколько важен Лемми в истории TWISTED. Он прикрывал вас на фестивале Wrexham Festival в Уэльсе, а затем еще раз – когда вы появились на музыкальном шоу «The Tube» в Великобритании.
И на фестивале Reading Festival, и в клубе Marquee Club! Это был 1982 – мы получили контракт с лейблом Secret Records и отправились в Англию, где встретили Лемми на фестивале Wrexham. Когда вышел альбом для Secret Records [«Under the Blade»], мы потеряли сделку и отправились на «The Tube», где был Лемми. Следующей ночью мы выступали в клубе Marquee Club, и Лемми снова был там; он вышел на сцену и воссоединился со своим смертельным врагом «Фаст» Эдди Кларком во время нашего выступления. Еще он был на фестивале Reading, где мы вместе оказались под проливным дождем… Причем я не звонил ему со словами: «Эй, чувак!».
Он просто появлялся в толпе или на сцене. Он вместе с нами прошел через это сложное время, прежде чем мы подписали контракт с Atlantic Records.
А потом он исчез. Он по-прежнему оставался другом, но его не было рядом.
На прощальной церемонии мы видели Слэша, Дэйва Грола, Ларса Ульриха, его сапожника, его собутыльников и техников – все эти люди поднялись на трибуну, чтобы рассказать о том, как Лемми прикоснулся к их жизни. И моя жена, которая далека от религий, повернулась ко мне и сказала: «Думаю, Лемми был ангелом!». Я спросил: «Что?». Она говорит: «Ну, знаешь, есть ангелы, посланные на землю, чтобы помогать в наших делах». Я говорю: «Серьезно? Они отправили к нам алкоголика, курильщика и наркомана?». И тут она добавляет: «А вы бы стали слушать парня в рясе и с крыльями? Лемми Килмистер – это ангел, которого вы хотели услышать!».
Не то чтобы я поверил, но я постоянно рассказываю эту историю. Он очень сильно повлиял на мою жизнь, а потом я услышал чужие рассказы. Это удивительно. MOTÖRHEAD никогда не были такими известными; они никогда не получали масштабного признания. Но наследие Лемми как человека гораздо сильнее.
И кто я такой чтобы утверждать, что он не был ангелом в джинсах и коже?
Последний вопрос: Ты критиковал Пола Райана в 2012 году, когда он использовал «We’re Not Gonna Take It» в своей кампании, но Дональд Трамп в последнее время играет песню на своих митингах. Это означает поддержку?
Я не хотел бы обсуждать это, потому что тема затмит все остальное. Скажу так: Дональд Трамп друг. У меня много друзей, но ни один из них не выдвигается на должность президента [смеется]. Дональд Трамп друг, и я хочу, чтобы это так и осталось.
