Когда Бадди Гай в городе, он покидает свой дом в Орланд-Парке, штат Иллинойс, около 7:30 вечера и едет 26 миль по магистрали I-55 к центру Чикаго, слушая радиостанцию B.B. King’s Bluesville по дороге. Обычно он оставляет свой белый Lexus на почетном месте автостоянки и спускается к собственному клубу Buddy Guy’s Legends. Сегодня здесь довольно просторно; на противоположной стороне улицы сидят всего несколько человек из Хилтона, перекусывая за разбросанными столиками, расположенными на шахматном полу.
Одетый в белую бейсболку Legends, гавайскую рубашку и браслет с гравировкой «Ничего, кроме блюза», Гай останавливается на минуту, чтобы оглянуться, сверкая широкой улыбкой с алмазными и золотыми коронками. Далее он садится на свой стул в углу L-образного бара. Официантка уже несет Heineken со льдом – его привычный напиток — несмотря на то, что сотрудники заведения носят футболки с рекламой Buddy Brew («The Damn Right Beer»). «Отправляясь домой сегодня вечером, я не хочу, чтобы меня остановили, — объясняет музыкант. — Buddy Brew более крепкое. Вот почему оно многим нравится – вы получаете максимум за свои деньги».
Сейчас Бадди Гай является самым великим из живых блюзменов города Чикаго и одним из самых влиятельных гитаристов всех времен. Более 50 лет он является менеджером клуба, занявшись этим первоначально в 1961 году в заведении Club 99 в Джойлете, штат Иллинойс, где Гай когда-то заказал для Литтл Уолтера бутылку джина Seagrams за 90 центов. THE ROLLING STONES и Мадди Уотерс играли в крошечном клубе Гая Checkerboard Lounge в 1981 году (хотя их выступление собрало всего 55 мест из 65 – «Я так и не услышал щелканья кассового аппарата», — признается Гай).
Стены Legends завешаны гитарами, которые пожертвовали гости: Среди них Джефф Бек и Эрик Клэптон, а также братья Джимми и Стиви Рэй Воны. «Эрик больше не приходит, — говорит Гай про Клэптона. – Он не может даже смотреть на виски». Зато периодически забегают THE STONES – вся четверка наслаждается одной из редких совместных ночей в Legends в июне («Кит неубиваем, — вспоминает Гай. – Он пил все, что я подавал – самогон, джин, виски, все. Этот сукин сын сделан из железа, мужик»).
Иногда Гай вмешивается в работу сотрудников, когда думает, что продажи слишком низкие – он готов вспылить, если очереди становятся длинными или кто-нибудь оставляет кассовый аппарат открытым. Гитарист с гордостью отмечает, что продажи увеличиваются на 90 процентов, когда он в комнате. «Большинство клубов не выживают из-за законов о вождении «под градусом» или политики «не курения», — говорит Бадди. – Сюда приходят, чтобы увидеть меня за стойкой и сделать пару фото».
Legends является одним из немногих крупных чикагских клубов. «Думаю, если я закрою клуб, на его месте может появиться два», — добавляет Гай. Когда он впервые приехал сюда в 1957 году, «не было свободного места – клубов слишком много. Они могут работать в Чикаго семь дней в неделю; маленькие, от 40 до 50 человек. Но Мадди играл, Сонни Бой Уильямсон тоже – все играли. Никакой платы за вход».
Реальная карьера Гая началась не так далеко отсюда, в клубе South Side’s 708 Club, где он разработал свое первое шоу, играя соло зубами или держа гитару за спиной. В первую ночь Уотерс пригласил его в автомобиль, угостив сэндвичем с салями, и убедил не возвращаться домой в Луизиану. Будучи на два десятилетия моложе артистов вроде Уотерса и Хаулина Вулфа, Гай вскоре стал наследником величайших блюзменов. «Он был самым юным в округе и полностью доминировал над старшими, — говорит Клэптон. – Он держался на уровне мастеров, сохраняя самостоятельность».
«Он просто взорвал мою голову, — добавляет Джефф Бек, который видел Бадди во время первого английского тура в середине 60-х. – Он вышел на сцену в конце выступления и пошел сквозь толпу, играя на гитаре одной рукой и держа ее над головой. Я никогда не видел ничего подобного. Он шел сквозь толпу, и это напоминало кучу учеников, следующих за ним из здания. Затем он вернулся и закончил сет. Это была подготовка к Хендриксу, подготовка ко всем остальным». К слову, Джими Хендрикс, будучи в толпе, высматривал Гая на фестивале Newport Folk Festival и в клубах Манхэттена. Когда Клэптон увидел Гая в 1965 году, он подумал: «Я хотел делать все, что делал он! Я хотел стать фронтменом, белой версией Бадди Гая».
В возрасте 79 лет Гай по-прежнему играет более 150 концертов в год – блюзовые круизы, казино, ярмарки штата и даже, по иронии судьбы, тур в память о Хендриксе. После смерти его друга Би Би Кинга кто-то должен нести знамя. «Когда он скончался, я проснулся и сказал себе: Я последний», — добавляет Гай. – Это немного страшно».
«Сейчас он верховный босс, знаешь? – говорит Кит Ричардс. – Крестный отец».
Сегодня утром, как и в остальные дни, Гай проснулся в 4:30 и к семи пошел в супермаркет. Когда я указываю на бунгало-стиль его загородного дома, он варит ребрышки с чесноком, луком и сладким перцем, а затем готовит соус в отдельном горшке по рецепту матери. «Я готовлю для себя; просто пытаюсь приготовить достаточно для завтрашнего дня. Это обыденность».
«Все это пришло со мной с Юга, — продолжает Гай, открывая большой шкаф с приправами, где расположились контейнеры Memphis Mojo и Spice Supreme. – Здесь навалом добра, к которому ты даже не притронешься. Одни пряности, за исключением моего томатного соуса. Я из Луизианы, дружище!». На верхней полке стоит кувшин самогона в пластиковом контейнере. Он получил его от поклонника из Теннесси. «Хочешь чего-нибудь к завтраку?», – спрашивает Гай с улыбкой (Ричардс как-то говорил про кукурузный ликер гитариста: «Он очень, очень хорош. Там куча всего»).
После готовки он вернется в постель (друзья знают, что звонить между часом и шестью вечера не стоит) и останется там до поездки в клуб. «Ночью я сплю три с половиной часа, и еще три с половиной в полдень, — говорит музыкант. – Так было в течение 50 лет. Я стараюсь изменить график, но не получается. Пение птиц для меня как зов».
Мать Гая тоже вставала в 4:30 утра, чтобы заняться готовкой на дровяной печи в их одноэтажном доме в Летсворте, штат Луизиана – в хорошие дни было печенье и жареные яйца от издольщика, которые она клала в сумку Гая и его четырех братьев и сестер, чтобы они могли перекусить в школе. «Мы жили, чтобы есть, и ели, чтобы жить, — говорит Гай. – Когда я стал достаточно взрослым, чтобы ловить рыбу, родители были самыми счастливыми на свете».
Гай любит говорить о фермерской жизни: дойке коров, выпасе скота, сборе хлопка с братьями и сестрами. Он говорит, что не знал про электричество до 12 и жил без проточной воды до 16; семья пила дождевую воду, хранящуюся в бочках. «Тогда не было такого понятия, как кислотный дождь. Мы могли гулять после дождливого дня или валяться на земле и пить воду из кормушки для лошади. Она была сладковатой».
Гай родился в 1936 году; Джим Крой был частью его жизни [«Законы Джима Кроу» — неофициальное название законов о расовой сегрегации]. Он помнит, как ходил в школу с братьями и сестрами, пока белые дети ездили на автобусе. «Они проезжали перед нами по гравийной дороге. Пыль выглядела так, будто наступает туман, и мы бежали на обочину, чтобы избежать ее. Они плевали и бросали в нас вещи. Мы никогда не волновались по этому поводу. Так все и было». Он вспоминает историю о том, как белый землевладелец запретил своему сыну общаться с Гаем (годы спустя друг посетил его: «Он пришел в мой дом в Луизиане и расплакался со словами: «Ты помнишь?». На что я сказал: «Это не ты. Это были они»).
«Мои родители были очень религиозными. Мама постоянно говорила: «Если тебе залепили пощечину, подставь другую щеку, чтобы они могли ударить еще раз». Они не учили нас ненависти». Этот урок может объяснить, почему Гай не рассердился, когда десять лет спустя он приехал в Орланд-Парк и увидел, как кто-то забрасывает яйцами его дом. Вместо этого он, очистив дом, достал роторный снегоочиститель и почистил тротуар каждого соседа. «Они сказали: «Черного парня закидали яйцами, а он убирает снег?». После этого мы стали лучшими друзьями», — добавляет Гай.
В шестидесятый годы Гай отринул популярную у его коллег обиду на белых музыкантов, которые стали богатыми, играя блюз. «Когда звучали эти песни, многие говорили: «Я играю блюз лучше», — отмечает Бадди, указывая на крытый бассейн. – Мой ответ таков. Если ты переплывешь его десять раз, а я всего лишь два – ты умеешь делать что-то, на что я не способен».
«Британцы сделали для нас больше, чем любая звукозаписывающая компания», — продолжает он. Ему нравится рассказывать историю о том, что THE ROLLING STONES согласились появиться на популярном в Америке шоу «Shindig!» только в том случае, если к ним присоединится Вулф. «У меня на глазах навернулись слезы, — говорит Гай. – Они рассказали белой Америке, кто мы такие».
Каждое Рождество отец Гая приглашал знакомого по имени Генри «Coot» Смит, чтобы развлечь семью. «У нас был ящик пива и кувшин вина, и он пил и играл, а затем уходил к следующему дому». Кут пел песни вроде хита Джона Ли Хукера «Boogie Chillen», который содержал гипнотический рифф при отсутствии заметной мелодии и в 1949 году стал первым хитом из разряда электрического блюза в хит-парадах R&B. Гай попросил Кута сыграть песню семь раз подряд: «Я наблюдал за ним, в особенности за его пальцами и звукоизвлечением, которое вызывало мурашки», — написал позже Гай в своей автобиографии «When I Left Home». Потом он взял проволоку от входной двери и попытался имитировать звук: «Еще я взял резинку и расположил ее напротив своего уха, ударяя так долго, покуда мог слышать. Мне просто нравился звук». Наконец, когда Гаю исполнилось 13 лет, отец купил ему гитару Кута за $4.35. В первую очередь он научился играть «Boogie Chillen».
Когда Гай закончил восьмой класс, его мать перенесла инсульт, и «все изменилось», писал музыкант: «Она больше не могла улыбаться… Я скучал по этой улыбке всю жизнь» (он играет на «Страте» в горошек в дань уважения матери; перед ее смертью в 1968 году он пообещал когда-нибудь купить ей Cadillac в горошек). Потом Гай бросил школу, и семья переехала в Батон-Руж, Луизиана, где он работал на конвейере пивного завода, а также на автозаправке и в Университете штата Луизиана (LSU) дворником. Услышав по радио хиты вроде «Hoochie Coochie Man» Уотерса или «Dust My Broom» Элмора Джеймса, он играл их во время перерывов. В итоге он понял, что все происходит в одном месте. «Я сказал: «Если у меня и будет шанс, то только в Чикаго». Я просто хотел увидеть Мадди – все было ради этого».
Однажды в Батон-Руж Гай отдал 50 центов, чтобы услышать новоорлеанского электрического блюзмена Гитар Слима на сцене Masonic Temple. Гай помнит, как был смущен на первом в своей жизни концерте, услышав гитару Слима, но не имея возможности его увидеть. «Когда группа начала играть, Слим вошел в клуб через задний вход и подключил свой «Страт», — писал Гай. — Он был одет с иголочки, весь такой гладкий, будто в масле. Пламенный красный костюм, пылающие красные туфли, красные волосы». Сейчас он добавляет: «Я хотел быть частью этого».
Впоследствии Гай начал выступать в джук-джойнтах [дешевые бары, дансинги] и придорожных забегаловках. Он купил длинный шнур и стал повторять движения Слима. «Я хотел играть как Би Би Кинг, но двигаться как Гитар Слим». Трюки все еще являются частью выступлений Гая. Теперь он бродит по клубам со своей беспроводной гитарой, останавливаясь в баре, чтобы закинуть шот коньяка.
Впоследствии Гай вырос в динамичного, даже конфронтационного исполнителя (Однажды ночью в Legends он кричал одному из клиентов «Заткнись!» со сцены). «Бадди был грязным и озорным, — говорит Карлос Сантана. – Би Би был приятным, Бадди – нет, но я говорю это в хорошем смысле. Он мог завести парой нот. Он пришел из поколения Альберта Кинга и Альберта Коллинза – это называлось порвать толпу».
Гай приехал в Чикаго 25 сентября 1957 года; эту дату он называет вторым днем рождения («Бадди обладает феноменальной памятью, — говорит Ричардс. – Он может назвать точное время, когда он прибыл в Чикаго, и указать номер поезда»).
Сначала Гай оставался у друга семьи по имени Шорти, который тоже приехал из Луизианы. Он валялся на кровати Шорти в течение дня, пока тот был на работе, а ночью болтался по улицам и пил кофе в забегаловках, ожидая, пока Шорти проснется. Спустя шесть месяцев у Бадди не осталось денег, и он готов был попросить у своих родителей билет домой. В этот момент, как вспоминает Гай, незнакомец заметил его на улице с гитарным чехлом и пригласил в клуб 708 Club, где Отис Раш позволил ему остаться. Владельца бара звали Уотерс, и однажды он пришел посмотреть на него. Бадди вспоминает: «Я рассказывал, насколько голодным был. Когда он услышал, как я играю, то сказал: «Как ты можешь так играть, будучи голодным?».
Уотерс стал «отцом» Гая. «Мадди научил меня пить, — говорит музыкант. – Он заказал мне первый виски и сказал, что это раскрепостит меня. По сей день я всякий раз выпиваю рюмку, прежде чем выйти на сцену».
Друг Уотерса Вилли Диксон открыл Бадди Гаю двери в звукозаписывающую компанию Chess Records, где он поначалу выступал в качестве сессионного гитариста, заработав репутацию спокойного и пунктуального музыканта. «Я был учеником», — говорит Гай. Он играл хиты Литтл Уолтера и Сонни Боя Уильямсона, а также классические записи вроде «Folk Singer» Уотерса и «Killing Floor» Вулфа. «Они позвали меня к 7:00, и я всю ночь репетировал, — говорит Гай про «Killing Floor». – Я записал все в два дубля, и Леонард Чесс сказал: «Смотрите, ублюдки, я говорил вам, что могу найти сукина сына, который сыграет это гребаное дерьмо за две секунды».
«Вы можете найти старую запись Chess и довольно быстро определить его, — говорит Дерек Тракс. – У него были особенные вибрации – это напоминает мне про великих ритм-музыкантов, которые пришли после. Речь не про овердрайв. Просто он взрывался прекрасным образом – острый, чистый и лаконичный».
Гай получил $15 за работу над «Killing Floor». Гораздо больше он заработал, будучи водителем эвакуатора. «Я водил грузовик, пока не наступало время играть на гитаре, — говорит Бадди. – Гитара была в машине, так что я мог просто пойти в раздевалку, принять душ и отправиться на концерт, чтобы играть до четырех утра и уснуть в машине».
Это не слишком отличалось от положения остальных популярных блюзменов: Гай узнал, что только Кинг «зарабатывает достаточно, чтобы путешествовать из одного города в другой». «Мадди был единственным, у кого был дом. У Лайтнина Хопкинса или Литтла Уолтера не было жилья». Лейбл Chess прославился тем, что получал артистов, но оставлял авторские права за собой: «Каждый раз, когда я приходил в Chess и писал песню, которая им нравилась, они говорили, что ее должен услышать Вилли Диксон [Диксон был менеджером по поиску талантов, а также продюсером и автором песен]. Он говорил: «Это довольно хорошая песня, но тут нужна более мощная строчка». Если он менял хотя бы одно слово, песня уже принадлежала ему».
Chess не были заинтересованы в дикости гитариста. Дельцов интересовали только его сессионные новыки. «В клубе я мог спрыгнуть со сцены, выкручивая усилитель на полную громкость, бросить гитару на пол и оставить ее звенеть минут пять. Но если я возьму ноту, и она будет звенеть на всю студию, Chess скажут: «Убирайся отсюда».
Гай нашел выход благодаря альбому «Hoodoo Man Blues» (1965) давнего коллеги Джуниора Уэллса, где он играл под псевдонимом Friendly Cha для другого лейбла [Delmark]. Затем, в 1967 году, с блюзовыми учениками вроде Клэптона и Хендрикса на подъеме, Гай, наконец, покинул Chess. Он получил небольшое удовлетворение, когда Леонард попросил его о встрече: «Во-первых, он сказал: «Я хочу, чтобы ты надрал мне задницу», — говорит Гай. – Я такой: «Что?». Он ответил: «Ты пытался показать нам это дерьмо с тех пор, как пришел сюда, но мы были настолько глупы, что не слушали. Теперь это дерьмо продается, и я хочу, чтобы ты пришел к нам». Но я ушел».
Покинув Chess, Гай обосновался среди хиппи, играя в the Fillmore и гастролируя с туром «Festival Express» в 1970 году вместе с Дженис Джоплин, THE GRATEFUL DEAD и THE BAND. «Я подумал, что смогу разбогатеть и сделать деньги, если последую за этими рок-ребятами. Женщины мне нравились больше, чем марихуана. Я говорил: «Накуритесь, а я буду смотреть на это маленькое шоу». Иногда он задается вопросом: Что бы было, если бы он приехал в Великобританию в середине 60-х, где Хендрикс получил ранее признание. «Если бы я отправился в Англию, я, наверное, стал бы чем-то большим, чем обычной пустышкой». Гай имеет тенденцию принижать свои заслуги. «Говорю вам, эти ребята были настоящими – Би Би Кинг, Лайтнин Хопкинс, Биг Джо Тернер. Все эти ребята имели талант от Бога… У меня его не было».
Чавствительность Гая объясняет, почему Сантана неизменно говорит ему, насколько он особенный. «Если он не хочет воспринимать себя, это его личное дело. Но когда он рядом со мной, я только и делаю, что пою дифирамбы: «Чувак, ты настолько же важен, как Эйнштейн. Ты же как гребаный Никола Тесла. Как Колтрейн и Билли Холидей. Ты, черт возьми, первопроходец, и ты все еще жив», — говорит Карлос.
Жилище Гая начинается после поля для гольфа в Орланд-Парк. Нужно пройти четверть мили, чтобы добраться до большого сарая, где хранится [автомобили] ’55 T-Bird, ’56 Ford Edsel и Ferrari, которую предложил купить Клэптон («Больше мне ничего не нужно, потому что это все ни к чему в моем возрасте»). Большой коричневый трехэтажный дом может похвастаться древесными панелями и керамическими столешницами, которые выбирала его бывшая супруга Дженнифер. Бадди подумывает продать дом – он для него слишком велик; Гай практически никогда не плавал в бассейне – и купить квартиру в центре Чикаго.
В жаркое августовское утро Гай помешивает тушеные бычьи хвосты, которые потом прихватит с собой в клуб. «Это для моей бывшей, чтобы она оставила меня в покое», — шутит гитарист про свою жену, с которой иногда встречается в баре или офисе Legends. Вся семья – супруга, 10 детей и бесчисленное количество внуков – отпраздновали его 79-ый день рождения здесь, в доме и клубе. Внук Гая Кит обосновался наверху и сегодня играет в баскетбол.
Гай и его вторая жена Дженнифер развелись после 11-летнего брака в 2002 году. Его первая супруга Джоан, которую он встретил вскоре после переезда в Чикаго, была с ним с 1959 по 1975. «Она сказала: «Или я, или гитара», — говорит Гай. – Жизнь музыканта не для семьи… Я дважды был женат, но практически не был с ними. Они приходили со словами: «Я устала быть одна». На что я отвечал: «Чем, по-твоему, я занимаюсь, когда гастролирую?». Я сижу в маленькой комнате. Когда играешь в клубе, есть толпа. Но в противном случае я сам по себе».
«Я вижу много красивых женщин. Некоторые из них звонят мне и все такое, но мне никогда не везло. Последние три года я не спал с ними. Я просто болтаю, привожу их сюда и кормлю хорошим ужином», — говорит Бадди.
Потом Гай ведет в свою гостиную и показывает памятные вещи, собранные за 60 лет в музыкальной индустрии: на этой фотографии он ухмыляется на сцене Королевского Альберт-Холла вместе с Клэптоном в 1990 году; здесь висит благодарность от Мика Джаггера за появление в фильме «The Rolling Stones. Да будет свет» (Shine a Light). На следующем фото Гай стоит в окружении своей семьи и первой леди во время визита в Белый дом по приглашению Обамы. «Он из Чикаго, так что он знает, — говорит Гай про Обаму. – Как только он подал руку, я сказал: «Господин президент, какой же долгий путь был от сбора хлопка до гитары и Белого дома». Мы смеялись».
Далее Гай указывает на картину Хендрикса и рассказывает историю о том, как последний принес ему кассетный рекордер, чтобы записаться в Ньюпорте. «Все говорили: «Здесь Хендрикс, здесь Хендрикс». А я такой: «Кто?». Мы вернулись в отель и играли, пока не поднялось солнце. Он был чертовски хорош, такой креативный».
Рядом висит картина Стиви Рэя Вона, играющего на гитаре за спиной – этот трюк он узнал от Гая. Вон был фанатом Гая с тех пор, как услышал в 1963 году его пение и игру вместе с Вулфом и Уотерсом на пластинке «American Folk Festival of the Blues». Всякий раз, когда Гай играл в ночном клубе в Остине, он приглашал Вона и его брата Джимми на сцену. «Он стал для нас старшим братом, — говорит Джимми. – Это было такое приключение». Гай играл со Стиви Рэем в Висконсине на сцене Alpine Valley в 1990 году – он тогда взял другой вертолет, чтобы вернуться в Чикаго; вертолет Вона разбился, убив его и еще четырех человек.
Гай до сих пор поддерживает молодых блюзменов. Он регулярно приглашает ребят на сцену, включая массачусетсткого талантливого подростка Куинна Салливана (Quinn Sullivan), который впервые сыграл с Гаем в возрасте семи лет. «Родители приходят и просят, и если они могут играть, я даю им возможность. Потому что когда я приехал в Чикаго, все смотрели на меня с вопросом: «Кто ты?». Я не спрашиваю: «Если ли у вас опыт?». Я просто говорю: «Можешь сыграть это? Тогда давай».
В углу комнаты стоит джукбокс, заполненный записями ребят, сделавших то же самое для Гая: Литтл Уолтер, Уотерс и Кинг. «Они сделали меня тем, кем я являюсь», — говорит музыкант. Он впервые услышал хит «3 O’Clock Blues» Кинга 1951 года еще тинейджером в Батон-Руж, и песня стала одной из первых в его репертуаре. В 1958 году Кинг побывал на рядовом концерте Гая в клубе 708 Club, похвалил его и предложил использовать медиатор вместо палцев. «Я не мог поверить, что он говорит со мной», — вспоминает Гай. Позже, когда он давал концерты в ночных клубах Чикаго, близких к разорению, Кинг выступал там бесплатно.
Гай и Кинг гастролировали по всему миру несколько раз до 2011 года, при этом Гай играл на разогреве. «Мы были последними, кто все еще путешествовал по миру, играя музыку». Гай был впечатлен трудовой этикой Кинга; он играл по 250 концертов в год вплоть до 70 лет. «Во время нашего последнего разговора я сказал: «Би, знаешь, во всех деньгах мира не будет толку, если ты не сможешь их потратить».
Услышав, что здоровье Кинга подорвано, Гай отправился к нему в Лас-Вегас, однако дети сказали, что он не хочет никого видеть. «Семья сходила с ума. Не дай Бог ты получишь хотя бы $10; они были готовы драться за них, — говорит Гай. – Он был самым хорошим человеком на свете. И я знаю, что он никогда не сказал бы, что не хочет видеть меня, тем более что я прилетел ради встречи».
Гай попрощался с Кингом на похоронах в Миссисипи в мае. «Они позволили мне подойти к гробу ближе, чем остальным – специальное предложение. Но у меня было мало времени, чтобы вспомнить все великие вещи. Было много камер. Они показали фильм с его выступлением, и я сказал: «Чувак, вот что заставляет меня продолжать».
Помощница Гая Энни останавливает его; он должен заняться поклонниками в Twitter и рекламой предстоящего появления на блюзовом фестивале в Лас-Вегасе. «Я только что увидел, что мы сыграем в моем родном городе Батон-Руж», — говорит гитарист в какой-то момент. Ему придется всю ночь ехать на автобусе после шоу, но он счастлив, потому что получит возможность остаться в доме, который только что там купил, и готовить для себя. «Я делаю работу, они подбрасывают меня до дома, я иду в душ, хватаю тарелку супа, спускаюсь вниз со своей сумкой и живу до следующего концерта».
«Би Би Кинг посвящал свою жизнь блюзу, пока был способен идти, — говорит Гай. – Мадди, Вулф, все они поступали так же. Потому что они очень любили свое дело. Я тоже люблю. Теперь я собираюсь пойти их дорогой. Думаю, я в долгу перед ними».
Статья первоначально вышла на сайте журнала Rolling Stone.
