Урезанная школьная пьеса по мотивам Шекспира. Крошечный приморский город Торки, что на юго-западе Англии, в графстве Девон. 8-летний Ромео с ужимками Генри Спихальского, своего исполнителя, встает на подмостки и чувствует себя как рыба в воде. Этот любительский спектакль стал основанием для будущего фронтмена дерзких арт-рокеров HMLTD. Но слава обрушилась после. В те времена Торки не терпел легкомыслия: вскоре после Шекспира Генри отправили в среднюю школу для мальчиков, где процветала несговорчивость и маскулинность прошлой эпохи.
«Окружение токсично, — говорит Генри журналу The Interview. — Этот город предавал анафеме любое творческое стремление». Скрывая свое истинное «я» от людей чуждой ментальности, Спихальский занимался самоцензурой на каждом шагу. Страшась своей тени, он, как подсолнух, кренился в сторону ярких огней Лондона. «Лондон был как маяк, — признается он. — Это было некое мифическое место, колыбель всех надежд. Мои мечты были там, но я не понимал до конца, выдумка это или реальность».
Говорят, истина где-то посередине. Школьные годы прошли без эксцессов, покуда он скрывался за стеной конформизма. Наскоками посещая столицу Англии, он укреплял желание переехать. Он купался в артистических внутренностях мегаполиса, посещал школы искусств и творческие пространства. В итоге юный Спихальский придумал, как все устроить, поступил на факультет философии в Лондонском университете и полетел на пламя.
Однако население Лондона, в 120 раз превышающее население Торки, сломало его. Он боялся ошибки. «Несмотря на фетиш, несмотря на давние мечты, я все еще был носителем провинциального менталитета», — говорит он. Это было культурное столкновение. Он боролся с творчеством. До переезда он видел только два или три концерта, поэтому с головой погрузился в музыкальную сцену Лондона. Вскоре она превратилась в однородную массу из клетчатых рубашек и неразличимого белого шума.
«Сначала я испытывал интерес, потому что видел мало концертов, — вспоминает Генри. — Но вопреки наивности и ощущению новизны, я быстро понял, как группы похожи. Все казалось однообразным. Идешь на концерт, а на сцене четыре парня с гитарами и ботинки на уровне глаз. Мне было скучно — теперь я хотел изменений. Они не умели произвести эффект, не уделяли внимания аудитории; сплошной солипсизм».
Перемены инициировал ряд случайных встреч. В одну из тех бесконечных ночей, когда люди, ошарашенные блеском и безразличием большого города, сбиваются в кучки, Спихальски столкнулся с хмельным Дьюком, парижским гитаристом, который с тем же пренебрежением относился к мирской музыке. Они проболтали всю ночь; следующим утром новоявленные друзья видели в лучах восходящего солнца свое будущее. Потом подтянулись другие — экспериментальный клавишник Зак, чьи опыты в технике «circuit-bending» мелькали в тредах на Reddit и 4chan, и Джеймс, второй гитарист, въехавший к Спихальскому после трудностей адаптации.
В репетиционной они сформировали свой шестиглавый облик и звук, далекий от столичного сладж-рока тех дней. Вдохновленная фобиями и разрозненным опытом, «шубутная» музыка и философия HMLTD стала для них прибежищем, в котором они до сих пор нуждались. Сам Генри провел четыре месяца в углу комнаты, смущаясь взять микрофон в кругу новых друзей; боязнь сцены была еще крепче. «Поэтому мы не играли там, где играли другие. Мы слишком боялись промоутеров, — признается он. — Так мы оказались на дне — в комедийных клубах и у промоутеров с самыми низкими ценами». Но питаясь страхом и гневом в равной мере, Спихальский нашел свой путь.
Теперь HMLTD в авангарде творческого ренессанса Лондона. Группа выпустила два сингла и пишет дебютный альбом в надежде стряхнуть провинциальные кандалы с нового поколения слушателей. Спихальский же сам стал маяком. Актером, который, подобно Ромео, поклоняется своей музе в мире насильственного наслаждения и опасных союзов.
