Последние несколько лет Элтон Джон выпускал рефлективные и фортепианные альбомы вроде «The Union» (2010), написанного совместно с Леоном Расселом, и мрачного «The Diving Board» (2013), но в этом году певец решил сменить направление. «Я выступал в Гонолулу со своей любимой группой и как-то сказал гитаристу Дэйви [Джонстону]: «Купи пару 12-струнных гитар. Я хочу услышать их на новой записи», — вспоминает певец. Конечным результатом стала пластинка «Wonderful Crazy Night», которая упадет на полки музыкальных магазинов 5 февраля. Журнал Rolling Stone поговорил с Элтоном Джоном о создании альбома, участии его сыновей, предстоящем 70-летии, связи с Эдом Шираном и о многом другом.
Когда ты решил записать альбом, какие инструкции получил Берни Топин?
Я просто сказал, что даже медленные песни должны быть оптимистичными. «Радостными» — вот какое слово я использовал. Не счастливыми, а радостными. Альбом должен быть радостным, даже если это медленные песни.
Берни говорил нам, что ему труднее писать веселые песни. Тебе тоже?
О, да. Будучи пианистом, я испытываю трудности в написании быстрых песен. Это гораздо сложнее, чем написать медленную балладу, потому что фортепиано, как инструмент, отличается в хроматическом плане от гитары. Никто не стремится писать песни в три аккорда на фортепиано. Но на этом альбоме все получилось довольно быстро, потому что я находился в нужном настроении и знал, чего хочу.
Я понимаю, о чем говорит Берни. Раньше я мог писать баллады и грустные песни целыми днями. Мне нравятся душещипательные альбомы и песни, но я чувствую, что сейчас для этого не время. Стоит сказать, что группа чрезвычайно помогла мне. Это их первая запись с Ти-Боуном [Бёрнеттом, продюсером]. Он попросил их сыграть. Мы так хорошо выступали вживую, что это был просто вопрос времени.
Задумка и фактический результат сложились прекрасно. Я удивлен, насколько быстрые песни мне удалось написать. На самом деле, мы не включили в альбом около двух композиций, но все остальное опровергает тот факт, что я не могу писать темповых песен. Оглядываясь назад, можно сказать, что самой быстрой пластинкой в каталоге была «Rock of the Westies» (1975), но это было настолько давно. Я давно не писал альбома, который звучал бы как настоящий рок-н-ролл.
Познакомь меня с процессом. Я знаю, что Берни отправлял тебе лирику почтой. Ты говорил с ним, прежде чем взялся за написание музыки?
Нет [смеется]. Я даже не смотрел на нее. Прошу прощения, я не хочу его оскорбить, но моя работа строится иначе. Я хочу прийти в студию с 20 страницами лирики в первый день, а затем, пролистывая ее, сказать: «Ладно, начнем с этого». У меня нет никаких предвзятых идей, пока я вне студии. Первая песня, которую мы написали – «Blue Wonderful», а вторая – «Wonderful Crazy Night». Как правило, мы записываем песню за день, а потом заканчиваем с бэк-вокалом и остальным, включая горны «A Good Heart».
Прежде чем отправиться в студию, ты как-то готовишься?
Нет.
Вау. Не чувствуешь давления, когда сочиняешь в студии, полной людей?
[Смеется] Чувствую, но я не гитарист, поэтому у меня нет необходимости везде таскаться с гитарой. В смысле, я не корпел над песнями в гостиничном номере. Я никогда не прикасаюсь к пианино дома, потому что у меня 100 концертов в год. То же самое с песнями. Я с нетерпением жду написания песен, поэтому когда между альбомами проходит год, я как раз вхожу в нужное расположение.
Ты постоянно думаешь: «Я смогу написать еще раз?» — и идешь в студию с привычным страхом, но в конечном итоге появляется две или три песни за час-полтора. Вот как это работает. Так было практически с самого начала. Написание песни на основе лирики – это всегда волнительный процесс, и так было с первого текста, который он мне вручил. Наверное, поэтому мы держимся так долго. Потому что процесс по-прежнему захватывает, как это было в 1968 году.
Удивительно. Большинство людей не в состоянии сесть за пианино и вот так легко написать новую музыку, которая им понравится.
Я не знаю, почему так происходит. Какие-то шлюзы внутри меня. Я никогда не думал об этом. Не анализировал. Мол: «Работает, и ладно». Это очень воодушевляет. Мне очень повезло, но я не из тех людей, которые шлифуют песню целую вечность.
Было приятно услышать гитару Дэйви и барабаны Найджела на пластинке. Они являются ключевой частью твоего звука в течение многих лет.
Да, это классно. Это очень мощный в плане звучания альбом. Не думаю, что Ти-Боун делал настолько своеобразную запись раньше. Группа была так воодушевлена своим участием. Они с нетерпением ждали работы с Ти-Боуном. Джейсон Уормер (Jason Wormer), инженер, тоже проделал фантастическую работу. Он отрегулировал замечательный звук барабана, прежде чем Найджел сел за установку. Я думал, что он будет нервничать, но он колотил как сумасшедший. Таких записей у нас давно не было. Это очень олдскульная запись, в стиле 70-х, но одновременно очень современная. Я киваю в сторону прошлого, но смотрю в будущее.
Вы записали альбом всего за пару недель?
Мы записали 14 треков за 17 дней, да. Но такая же история была с [пластинкой] «Goodbye Yellow Brick Road». Это не изменилось. Я записал «The Diving Board» за 10 дней. Дело в том, что я не пишу лирику и всегда с нетерпением жду работы. Кроме того, я слушаю очень много музыки. Ничто не вдохновляет сильнее, чем новая музыка. Когда я писал «A Good Heart», мысли были с [группой] ST. PAUL AND THE BROKEN BONES и Полом Джейнуэем (Paul Janeway). Я веду программу Apple Beats, и мне постоянно предлагают новую музыку. Моя жизнь полнится музыкой, старой и новой, так что когда приходит время писать альбом, вся эта музыка объединяется вместе.
Хороший способ. Люди, которые проводят над записью по шесть месяцев и даже больше, могут накрутить себя и действительно убить альбом.
Есть шанс переварить яйцо. Ты можешь работать очень долго, и делать ремикс за ремиксом бесконечно. Я никогда не относился к такому типу людей. Мол: «Если ничего не выходит за семь или восемь подходов, давайте вернемся к этому завтра». Иначе ты теряешь энергию, теряешь адреналин – а это важно. Большая часть новых песен записывалась в два дубля, и никаких вопросов.
Берни говорил мне, что он периодически присутствовал в студии во время процесса. Какая для него отводилась роль?
Ему просто нравится тусоваться в студии и чувствовать местную атмосферу. Это хорошо, потому что я могу сказать: «Мне нужна дополнительная строчка здесь»; «Мне нужно две строчки»; «Это лишнее – можешь исправить?». Он великолепный писатель, но иногда в куплетах по пять или шесть строчек. Иногда нужно исправить текст, поэтому когда он под рукой, можно не тратить время. К тому же он музыкант. Если ему что-то не нравится, мне тоже не нравится. Я хочу, чтобы он полюбил все, что я напишу. Очевидно, что это невозможно на сто процентов, но я хочу, чтобы ему нравилась мелодика. Мы знаем друг друга в музыкальном и лирическом плане и понимаем, что хочет каждый из нас. Думаю, после 48 лет вместе так и должно быть.
Он рассказывал мне, что благодаря двум маленьким детям у каждого из вас, ваши жизни неким образом отражаются.
Да, так и есть. У меня два мальчика, а у него две девочки. Одна из песен, от которой мы отказались, называлась «Children Saw». Это красивая песня, но она просто не соотносилась с остальной частью альбома. Такие композиции всегда звучат немного изящно, поэтому мы решили оставить ее, и это ужасно, потому что мне очень нравится лирика. Думаю, мы оба счастливы. Не было никаких сомнений, когда мы решили записать такой своеобразный альбом.
Это уже третий подряд альбом с Ти-Боуном Бёрнеттом. Что тебя держит?
Он просто понимает меня. Он музыкант. Я хороший музыкант, но он великий музыкант, который записывался с великими людьми. Он хорошо понимает структуру песен, хорошо анализирует мой вокал и критикует или меняет композицию, когда это необходимо. Когда ты пишешь песню, невозможно увидеть полной картины, и он говорит: «Неет, поменяй вот это». Мне это нужно. Мол: «Эта песня слишком длинная. Сократи припев. В конце хватит одного припева». Он играет в номере «Blue Wonderful», и это создает потрясающие вибрации. Все в моей группе хотели работать с ним из-за его репутации, но в итоге полюбили его. Это радостная запись, и легко представить удовольствие, с которым мы над ней работали.
Я слышал, что [лейбл] Capitol отказался выпускать альбом. Не могу понять, почему [Capitol отказались предоставить комментарии для этой статьи].
Не знаю. Я очень расстроился, если честно. Мол: «Это чертовски хорошая запись, и я не могу понять, почему они не хотят выпускать ее». Я был очень расстроен целую неделю, а затем связался с Дэвидом Месси из Island, и он был в диком восторге. У них много молодых музыкантов на лейбле. Безусловно, я среди них самый старый. Там есть мои друзья THE KILLERS. Мне 68 лет, и я записал 33 студийных альбома. Все, что я прошу в этом возрасте – чтобы им нравилось. Большего и желать нельзя.
У меня есть своя управляющая компания. Я слежу за чартами. Я знаю о бизнесе все. Я знаю, чего ожидать. Я не собираюсь продавать миллионы копий. Я не жду этого.
Я знаю, что несколько лет назад лейбл попросил записать каверы песен Motown и рождественский альбом. По мне, так это сумасшествие.
Да, для меня это конец. Они просто сказали: «Что ж, Элтон уехал в Лас-Вегас. Это конец». Тогда я отправился в Вегас и сыграл очень скандальное шоу с Дэвидом Лашапелем, которое получило невероятные отзывы. Я все еще стараюсь прыгнуть выше головы, и мне кажется, что в мои почти 69 лет эта запись станет для людей сюрпризом, потому что они не слышали от меня рок-н-ролла в течение многих лет.
Мне нравится каждая секунда альбома, и мы собираемся выступать на аренах. Последний альбом мне нравится, там были очень театральные песни. Как сказал Ти-Боун, «The Diving Board» была домашней записью, и она действительно хороша, но сейчас мы можем выйти на сцену и играть. Даже название говорит об этом.
Думаю, песни в духе «Claw Hammer» созданы для больших залов.
Абсолютно. Мы будем репетировать в январе, чтобы запустить альбом в Париже на арене Olympia Theater. Посмотрим, сколько треков можно подогнать под сет-лист. Это непросто, когда есть большой каталог, и аудитория ожидает услышать все старые песни. Думаю, они станут главными, но мы сможем добавить три или четыре новых.
С Берни мы говорили о проблеме знакомства людей с новой музыкой, когда они настолько привязаны к старому материалу. Это напоминает им о молодости.
Конечно. И артист должен уважать это желание. Нельзя просто выйти на сцену и играть все, что заблагорассудится. Я помню, как в 1975 году был хэдлайнером на стадионе «Уэмбли» и впервые играл альбом «Captain Fantastic». Я чуть не умер на сцене. В смысле, на середине мне хотелось наложить на себя руки [смеется]. Я должен очень медленно знакомить аудиторию с новым материалом. Я по-прежнему играю песню «Hey Ahab» с альбома «The Union», и слушателям нравится. Я уже знаю, какие из композиций работают, а какие нет. Интересно посмотреть, что будет сейчас.
В 2017 году тебе стукнет 70, а с Берни вы будете сотрудничать уже 50 лет. Вы планируете устроить что-то особенное, чтобы отпраздновать оба юбилея?
Пока не знаю. Я пытаюсь дожить до 69 [смеется]. Сейчас я с нетерпением жду выступлений с новым материалом. Я очень счастлив с семьей, моим мужем, детьми и карьерой. У меня замечательная жизнь. Лучше и быть не может. А тут еще настолько энергичная запись в моем-то возрасте. Я очень взволнован.
Я слышал, что твои дети впервые увидели, как ты играешь вживую.
Да. Они знают, чем я занимаюсь, и не слишком волнуются. Они знают мои песни, поют «Rocket Man», «Bennie and the Jets» и «Don’t Go Breaking My Heart», но Lego сейчас их интересует больше, если честно, и я счастлив. Они любят музыку. Им нравится «Uptown Funk» и «Happy» Фаррелла, и еще «»I Can’t Feel My Face» Weeknd.
Все еще планируешь давать меньше концертов, когда они пойдут в школу?
Да. Я выступал меньше в этом году. Я много времени проводил со своими детьми, и все еще больше изменится, когда Закари пойдет в школу. Я планирую урезать свои шоу, чтобы быть с детьми, потому что мне это действительно нравится.
Многие люди не знают, что ты работаешь с Эдом Шираном.
Я даю ему советы и владею компанией, которая руководит им. Например, пару лет назад он сказал, что звукозаписывающая компания хочет продолжения «+», но он гастролировал с Тейлор Свифт в Америке. Он спросил: «Что мне делать?». Я ответил: «Непростая задача. Ты играешь 88 шоу с Тейлор Свифт. Она на вершине, так что это хорошее продвижение, даже если аудитория не твоя. Этот опыт не купить. К тому же ты знаешь Тейлор. Ты ей нравишься. Продолжай – у тебя будет время сделать запись». Я просто даю ему советы. Я довольно долго тусуюсь здесь и знаю сцену. Он слушает. Я делаю это, чтобы убедиться, что его карьера движется в правильном направлении.
Я разговариваю со многими артистами твоего возраста, и практически никто из них никогда не проявляет такого энтузиазма по отношению к новой музыке. Почему это происходит? И почему ты так заинтересован в ней?
Мне нравится молодежь. Я люблю новую музыку. Я люблю энергию новой музыки, этот адреналин. Когда была эпоха панка, а потом нью-вэйв и рэп, я не списывал их со счетов. Я следовал за ними и говорил: «В этом что-то есть». Невозможно выбросить стиль музыки. Я был в студии с Канье и Эминемом, и нельзя списывать рэп-музыку только потому, что я не в состоянии повторить это. Интересно смотреть, как они работают. Я живу ради новых открытий.
Я до сих пор покупаю диски каждую пятницу и DVD по вторникам. Я покупаю книги каждую неделю. Я составляю списки новых вещей – книги, DVD, музыка – и изучаю их. В некотором смысле это позволяет сохранять связь. У меня есть управляющая компания, так что я должен слушать новые вещи, и мне это нравится. Я не понимаю людей, которые… В смысле, я знаю историю. Документальный фильм «What Happened, Miss Simone?» на Netflix – это одна из самых прекрасных вещей, что я видел. Нина Симон – одна из самых невероятных певиц в этом мире, и я прекрасно знаю ее творчество, но когда речь идет о новой музыке… Я все время получаю материал для шоу на Apple Beats, и мне все еще нравится покупать компакт-диски.
Не уверен, что мои коллеги знают о WAR ON DRUGS, HUDSON MOHWAKE или GRIMES. Нужно слушать. Розанна Кэш показала мне ST. PAUL AND THE BROKEN BONES. Это позволяет оставаться молодым, актуальным. Мне нравится быть среди молодых музыкантов, я могу дать им совет. Я обедал с Джеймсом Блейком, Томом Оделлом и Сэмом Смитом. Я не управляю их карьерой, у меня нет меркантильного интереса, но я могу предложить свою поддержку и дать совет. Думаю, они делают фантастические вещи, и я просто хочу убедиться, что они не слишком торопятся.
Берни говорил, что ты снова собираешь винил.
Боже. Первое, что я сделал, когда избавился от алкогольной зависимости – продал свою виниловую коллекцию кому-то в Сент-Луисе, чтобы помочь организации AIDS Foundation. Тогда я снова влюбился в винил и его звучание. Не только старый винил, но и новый. У меня, например, есть Джон Грант. Звучит потрясающе. St. Vincent тоже. В машине я проигрываю компакт-диски, но дома слушаю винил.
Треклист «Wonderful Crazy Night»:
02. In The Name Of You
03. Claw Hammer
04. Blue Wonderful
05. I’ve Got 2 Wings
06. A Good Heart
07. Looking Up
08. Guilty Pleasure
09. Tambourine
10. The Open Chord
11. Free And Easy *
12. England And America *
* Только делюкс-версия (Deluxe Version)
